Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 4. Тренировки. Елена Поддубская
и с более тяжёлыми последствиями. Вам срочно нужно пройти в медкабинет. Потерпевшая – там. Умирает.
Первым с места сорвался Блинов; в это время у медсестры могла быть Кочубей. С того дня, как Сергей Сергеевич поменял перегоревшую лампочку в кабинете философии, Людмила Ивановна стала здороваться с ним в коридоре. Однажды, разговорившись, она пригласила Блинова к себе в кабинет на чай и рассказала, как ей тяжело жить без матери. В тот день москвичи решили вместе вернуться домой на электричке, и уже совсем скоро ректор по хозчасти понял, что преподаватель философии – совсем не синий чулок. Людмила Ивановна страдала от заниженной самооценки. Материнская любовь убила в дочери всякую инициативу. Общаться. Влюбляться. Выходить замуж.
Мужской оптимизм и женская неуверенность произвели на свет странный симбиоз, от которого уже скоро выиграли оба. Людмила Ивановна, доверившись парикмахерам, поменяла причёску, обеспечив шевелюре объём за счёт слабой химии и укладок на бигуди. Сергей Сергеевич перестал ругаться матом и таскаться по территории с мебелью, шнурами, кусками линолеума и прочим. Он похудел и поменял гардероб. Тёмные носки в разношенных ботинках сменились на светлые нейлоновые для туфель из «Ванги». После давнишнего развода Блинов зарёкся связываться с женщинами. Но Людмила Ивановна, недаром была философом, вела себя настолько незаметно и непритязательно, что её хотелось по-мужски защищать. Она же почувствовала в Блинове то самое твёрдое плечо, какого не хватало. Бросив пить ненужные лекарства – страх одиночества отступил, а сон наладился – Кочубей всё же попросила медсестру ежедневно мерить ей давление и ставить витаминные уколы.
Проектор по хозчасти пробрался к медкабинету, расталкивая всех и приказывая освободить проход. Увидев Горобову и милиционера, толпа студентов взвыла. Дверь в медкабинет была раскрыта, и было видно, как в маленьком внутреннем коридорчике, оборудованном под комнату ожидания, на стуле сидит потерянная Кочубей, а в кабинете на кушетке лежит Мешкова. Иванова, с видом человека, не умеющего плавать, держала преподавателя по гигиене за руку. Никакого инсулина в аптечке скорой помощи у медсестры конечно же не было; его наличие не предполагалось даже инструкцией. Нитроглицерин от сердечных приступов, цитрамон от болей, вата, бинты, йод, зелёнка для тех, у кого реакция на йод, – были. Лежало ещё что-то от летнего поноса и зимней инфекции, купленное за свои деньги. Но инсулин, выдаваемый строго по рецептам, отсутствовал. Потому и лежала теперь на кушетке бледная Ольга Петровна в состоянии, близком к диабетической коме, ожидая скорой из Жуковского. Когда по обычным, не заснеженным дорогам, медиков приходится караулить не менее получаса, при сегодняшнем гололёде и начавшемся снегопаде приезда спасателей больная вполне могла не дождаться. На предложения смочить лоб, попить горячего чаю, дышать глубоко и прочие, Мешкова с трудом проглатывала слюну и благодарила вялым взмахом. Она