Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга V. Алексей Ракитин
эмоционально заявил протест, который, разумеется, был тут же удовлетворён судьёй [Читатель уже должен перестать удивляться тому, что судья во всём соглашался со стороной обвинения и отклонял любые прошения защиты].
То, как сторона обвинения занервничала при попытке цитирования учебника, наводило на самые неприятные подозрения, а именно – обвинители прекрасно сознавали неправоту своих экспертов и теперь попытались избежать их разоблачения любыми способами. Даже путём затыкания рта оппонентам… Но это же стало очевидно и оппонентам.
Чарльз Джексон подвергся продолжительному и весьма напряжённому перекрёстному допросу, что понятно – его показания разрушали одну из важнейших улик, на которой базировалось доказательство вины подсудимого. Свидетель рассказал суду, что лично занимался изучением вопроса определения размеров кровяных телец на протяжении 2 лет, при этом работал только с кровью млекопитающих, но не птиц и рептилий. Когда Генпрокурор Трейн многозначительно заявил, будто существуют некоторые специалисты с намётанным глазом, способные в сильный микроскоп различить кровь человека и млекопитающего, Джексон хладнокровно возразил, что не верит этому.
Тогда Генеральный прокурор принялся довольно комично мудрствовать, абстрактно рассуждая о том, что вот если одно кровяное тельце человека разместить подле одного кровяного тельца животного, то разница размеров будет несомненна, но эксперт очень удачно осадил его, показав полнейшую бессмысленность дилетантских фантазий главного обвинителя. Джексон заявил, что единичную глобулу крови практически нельзя получить для исследования, другими словами, её просто невозможно отделить от остальных ввиду того, что размер отдельной корпускулы крови примерно в 800 раз меньше самого тонкого пера.
Далее свидетель ответил на многочисленные вопросы о размерах кровяных телец различных млекопитающих – собаки, овцы, лошади. Вопросы эти выглядели совершенно бессмысленными, поскольку ответы на них никак не влияли на доказывание вины или невиновности Левитта Элли, но, тем не менее, вопросы эти были заданы, и ответы на них получены без запинки или промедления.
Что и говорить – Чарльз Джексон оказался отличным экспертом!
Довольно неожиданной и притом показательной стала концовка перекрёстного допроса. Генеральный прокурор без всякой связи с предыдущими вопросами вдруг указал Джексону на то, что французский учёный Дюма работал очень давно и потому ссылаться на его выводы вряд ли допустимо. [Между прочим, необычная осведомлённость Генпрокурора Трейна в этом вопросе заслуживает быть отмеченной особо. Получалось, что про размеры кровяных телец он ничего толком не знал, а вот о деталях биографии какого-то там заокеанского профессора оказался осведомлён очень хорошо!]. Джексон этот выпад хладнокровно парировал, признав, что это отчасти действительно так, более того, сам он – Джексон – являлся учеником