Стоик. Теодор Драйзер
и как это потом печально обернулось для него, ибо эта история сыграла тогда немалую роль в его первом финансовом крахе! Веселая, безрассудная, влюбленная Эйлин, как пылко она отдавала ему всю себя, как жаждала получить взамен вечную привязанность, такую, какой любовь за всю историю своего сокрушительного шествия еще никому не давала! Даже и теперь, после стольких лет и всяких любовных историй в его – да и в ее – жизни, она все такая же, не изменилась. И все так же любит его.
– Знаешь, дорогая, – сказал он Беренис, – я эти дни все думаю об Эйлин, и мне, право, очень жаль ее. Подумай только, одна, в этом огромном доме в Нью-Йорке, никаких сколько-нибудь интересных знакомых, так, какие-то лоботрясы вертятся около нее: таскают ее по ресторанам, устраивают кутежи да попойки, выманивают у нее деньги, потому что, разумеется, платит за все она. Я это знаю от слуг, они мне и сейчас преданы.
– Все это, безусловно, трагично, – отозвалась Беренис, – но я понимаю ее.
– Мне вовсе не хочется быть жестоким по отношению к ней, – продолжал Каупервуд, – ведь, в сущности, кругом виноват я. Знаешь, мне пришло в голову – а что, если подыскать какого-нибудь такого приятного молодого человека из нью-йоркского общества, ну, разумеется, не из высших кругов, но вполне приличного молодого человека, который за известное вознаграждение взялся бы познакомить ее с интересными людьми, ходил бы с ней в театры – словом, развлекал ее? Разумеется, я говорю это не в таком смысле… – Он посмотрел на Беренис, и губы его искривились невеселой улыбкой.
Беренис слушала его с самым невозмутимым видом, и по ее лицу нельзя было догадаться, как она обрадовалась оттого, что их мысли совпали. У нее только чуть дрогнули уголки губ и глаза вдруг расширились.
– Не знаю, – осторожно протянула она, – может, на свете и бывают такие молодые люди…
– Да ими хоть пруд пруди, – деловито продолжал Каупервуд. – Но, конечно, это должен быть американец. Эйлин терпеть не может иностранцев – я имею в виду поклонников-иностранцев. Но я знаю одно: если мы хотим, чтобы у нас все шло мирно и мы с тобой могли свободно передвигаться, надо что-то придумать, и как можно скорей.
– Мне как будто припоминается один такой человек, и, пожалуй, он мог бы подойти, – задумчиво промолвила Беренис. – Его зовут Брюс Толлифер. Он из виргинских и южнокаролинских Толлиферов. Ты, может быть, даже знаешь его.
– Нет. Но это действительно такой тип, какого я имею в виду?
– Очень красивый молодой человек, если ты это имеешь в виду, – продолжала Беренис. – Я с ним не знакома, видела его раз в Нью-Джерси у Дэнни Мур на теннисном корте. Эдгар Бонсилл тогда рассказал мне, что это типичный паразит, что он всегда живет на содержании у какой-нибудь богатой женщины, ну, например, у Дэнни Мур. – Беренис рассмеялась и добавила: – Мне кажется, Эдгар побаивался, как бы я не влюбилась в этого Толлифера. Он, правда,