Черный дом. Стивен Кинг
в потолок. А там, где должна быть вторая нога, – пустота, потому что от правого бедра остался вызывающий тошноту обрубок.
Мы видим перед собой третью жертву Рыбака – десятилетнюю Ирму Френо. Волны шока, распространившиеся по округу вчерашним днем после ее исчезновения прямо с тротуара у видеомагазина, значительно усилятся после того, как чуть позже Дейл Гилбертсон наткнется на тело.
Рыбак похитил девочку на Чейз-стрит и доставил (мы не можем сказать как) сюда, миновав Чейз-стрит и Лайлл-роуд, проехав мимо «С семи до одиннадцати» и Дома ВЗВ, мимо дома, где кипит от злости и пьет Ванда Киндерлинг, мимо сверкающего стеклом, напоминающего космический корабль административного блока в «Гольце», через границу между городом и сельской местностью.
Через дверь рядом с пробитым пулями щитом «Кока-колы» Рыбак протащил ее живой. Она, должно быть, сопротивлялась, она, должно быть, кричала. Рыбак прижал ее к дальней стене и заглушил крики ударами в лицо. Вероятнее всего, задушил. Уложил тело на полу, одну руку откинул, вторую прислонил к стене. Раздел от пояса. Снял трусики, джинсы, все, что было на Ирме, когда он ее похищал. Оставил только белые кроссовки «Нью баланс». А потом Рыбак отрезал ее правую ногу. Каким-то длинным, с тяжелым лезвием ножом, обойдясь без топора или пилы. Резал плоть и кость, пока не отделил ногу от тела. И двумя или тремя ударами чуть выше лодыжки отхватил стопу. Отшвырнул, вместе с белой кроссовкой. Стопа Ирмы Рыбака не интересовала – ему требовалась только ее нога.
Вот тут, друзья мои, мы столкнулись с истинным соскальзыванием в иррациональное.
Маленькое, безжизненное тело Ирмы Френо расплющено, словно пытается вжаться в наполовину сгнившие половицы. Жужжат пьяные от крови мухи. Дворняга все пытается вытащить свою вкусную добычу из кроссовки. Если бы нам удалось вернуть к жизни простодушного Эда Гилбертсона и поставить рядом с собой, он бы упал на колени и заплакал. Мы с другой стороны…
Мы здесь не для того, чтобы плакать. В отличие от Эда, который бы в ужасе смотрел на растерзанную девочку, отказываясь верить своим глазам. Что-то страшное и таинственное побывало в этой лачуге, и везде мы видим и чувствуем его следы. Мы прибыли сюда, чтобы наблюдать, фиксировать, сохранять впечатления, последовательные образы[14], остающиеся за этим неведомым, как хвост – за кометой. Следы говорят за чудовище, а потому оно словно рядом, а потому оно окружает нас. Увиденное нами несет в себе что-то безмерно важное, и эта важность смиряет нас. Покорность – наша самая лучшая, самая оптимальная первая реакция. Без нее мы можем упустить главное, страшная тайна ускользнет от нас, мы пойдем дальше, слепые и глухие, невежественные, как свиньи. Не стоит нам превращаться в свиней. Мы должны отдать должное этой сцене: жужжащие мухи, собака, рвущая стопу, бедное, бледное тельце, безмерность произошедшего с Ирмой Френо… признание
Последовательный образ – сохранение зрительного образа после исчезновения самого предмета (