Ника. Реально, как во сне. Юлия Александровна Фомина
обороты. И чем больше был размах этого эфемерного маятника, тем страшнее, а позже и невозможно было бы спрыгнуть с него… Но сейчас все так, как раньше. До всех этих сверхспособностей… До той полинявшей цыганки… До тех пор, пока ее не призовут на странную службу, службу неизвестно для чьих интересов. Какая-то Контора… Как эта Контора могла вообще отследить то, что ее прокляла цыганка и она вдруг стала обладать феноменальным сверхчувствительным слухом… А вот может быть…
Ника как раз проезжала мимо гипермаркета – того самого гипермаркета, в котором ее встретила в тот злополучный вечер цыганка… Ника свернула на стоянку так резко, что шедший сзади водитель взвизгнул тормозами и отчаянно сигналя…
– Курица! – донеслось из грузовика, шедшего за машиной Ники…
Раньше бы она не преминула ответить на это обидное прозвище, но сейчас она всем своим существом рванулась к открывшейся ей истине: если она найдет цыганку, попросит, вымолит у нее прощение, отдаст все деньги какие-только у нее есть – только бы она смилостивилась и сняла с нее свое проклятье… Тогда не будет службы – они поймут, что она ничего не может и оставят ее в покое. Зачем ей такая жизнь, если она никогда не сможет жить по-человечески – ее могут в любой момент выдернуть из привычной жизни, отправить черти-куда с риском наверняка для жизни… Зачем такая жизнь, где она и ее близкие под неусыпным контролем, который в любой момент может превратиться в нечто страшное и неотвратимое…
Но стоянка была пуста. Нет, конечно, она, как всегда, была многолюдна, но искомой личности, равно как и других цыган сегодня не было.
– Мама, мы что ли, приехали уже? – раздался с заднего сидения сонный голосок.
Ника молча покачала головой, развернула машину и поехала домой.
Нужно было как-то пережить все что было. Передумать. Уложить мысли по полочкам. Для этого Ника решила, как во всех непонятных ситуациях попросту лечь пораньше спать. Как говорится – утро вечера мудренее.
Утром Нику разбудило яркое солнце, настойчиво пробирающееся в щели занавесей. Выпив не без удовольствия крепкий свежемолотый кофе, Ника решительно собралась и вышла из дома.
Она знала, куда ей нужно ехать. Был один такой район, близ ее поселка – там дачные участки раскупались крайне неохотно, даже по самым соблазнительным ценам. Соседство с поселением огромного цыганского табора никого не прельщало.
Ника ехала по дороге, проложенной по лесу. Кроны деревьев образовывали зеленый шатер над дорогой, такой плотный, что дорога практически не была освещена, только что «зайчиками» от просветов в листве. Ника ехала по этим «зайчикам», и дорога убаюкивала ее сознание так, что ей пришлось резко кинуть руль вправо и съехать в неглубокий кювет – на дороге стоял человек. Ребенок лет пяти-шести. Цыганенок.
Ника вышла из машины вся дрожа. Опять. Она чуть опять не сбила пешехода. Ужас какой.
– Мальчик, ты в порядке? «Я тебя не задела?» – дрожащим голосом спрашивала она, ощупывая