Перед концом света. Синдром восьмидесятника. Виктор Озерский
там свободных мест, да и будут ли они вообще.
Очередь упорядочить не получалось. Касса была одна на все направления. Сидевшая за стеклом женщина выкрикивала название очередного маршрута, и толпа начинала совершать хаотические перемещения, напирая друг на дружку и нехотя уступая место для продвижения к вожделенной амбразуре пассажирам готового к отправке в близлежащие сёла очередного ЛАЗа.
Пока Петрович толкался возле кассы, Олеся с Люсей стояли на посадочной площадке и с любопытством наблюдали за происходившим вокруг. Это была их первая самостоятельная поездка. Девчонки убедили родителей, что сами смогут сдать документы для поступления в университет. Единственное – позволили Петровичу проводить их до автостанции, хотя вначале и по этому поводу сопротивлялись: рассветало рано, а значит, всё равно никто их – как пошутила Люся – не уворует.
Людей, отъезжавших спозаранку в пригородные поселения, было немного. Огромная, покрытая серой дорожной плиткой терраса, рассчитанная на одновременную посадку в четыре автобуса, практически пустовала, отчего гулко реагировала на шаги изредка торопившихся к автовокзалу пассажиров.
ЛАЗы подъезжали с интервалом в пять-десять минут, готовые сразу же порожняком стартовать по маршруту. Из диспетчерской к ним устремлялась миловидная контролёрша, невысокая, но с грацией балерины девушка, по пути объявляя сгрудившимся возле кассы: «На Михайловку – отправляемся!», «На Родыки – отправляемся!», «На Родниковку – отправляемся!»
Она была как бы сама собой любимая и, казалось, не замечала никого вокруг, чётко выполняя лишь одну поставленную перед ней задачу, а именно, чтобы «обилеченные» не опаздывали на отъезжавшие автобусы. Впорхнув на подножку очередного ЛАЗа, контролёр кивком поприветствовала водителя со словами: «Моих – двое». Удостоверившись, что все её на месте, вручила ему маршрутный лист с пожеланием: «Счастливого пути!». Затем грациозно спрыгнула с подножки и понесла себя обратно в диспетчерскую.
– Она, что, к конкурсу красоты готовится? – спросила Олеся.
– Не-е, метр сорок с начёсом. Там таких не берут, – авторитетно заявила Люська. – Ты лучше скажи, почему она проверила двоих, тогда как в автобусе было четыре человека?
Олеся тоже обратила внимание, что помимо полной светловолосой женщины и белобрысого мальчугана лет семи в автобус сели ещё двое мужчин с удочками. Рыбаки, одетые в зелёные спецовки с логотипом местного хлебокомбината, забрались туда, не заходя в здание автовокзала, когда женщина покупала билеты, а возле дверей мирно урчавшего ЛАЗа стоял ссутулившийся мальчик с грустной миной на лице, втянув голову в плечи. Он был в выцветших шортиках глиняного цвета и белой безрукавной маечке, отчего, видно, находясь без движения, слегка продрог, хотя утро выдалось не прохладное. Солнце только всходило, но его лучи уже вовсю разливали тёплую лазурь сквозь тающие кружева облаков, предвещая жаркий день.
Один из рыбаков, прежде чем сесть в автобус, решил подзадорить мальчонку и, потрепав его по затылку, весело спросил:
– Чё