Фрида. Аннабель Эббс
объясняет извозчику, что им нужно в кафе «Стефани» на Амалиенштрассе, и по коже пробежали мурашки – от гордости и возбуждения. Не то что в Англии, где извозчики ее не понимают, и приходится повторять по несколько раз, а порой они даже тихонько говорят гадости о немцах.
– Как чудесно дома! – Мама провела руками по волосам и по платью, расправляя складки юбки. – Завтра ты будешь пить баварское пиво и есть настоящую еду. Нас ждет столько всего хорошего! А теперь положи голову мне на колени.
– А давай не ложиться спать до самой полуночи? Я ничуточки не устал!
Mutti ласково взъерошила его волосы. Монти нравилось, как она растопыривает пальцы, и ее руки превращаются в толстых розовых морских звезд. Если поехать прямо к тете Элизабет, мама сразу займется разговорами и распаковкой, не будет гладить его по голове, и придется ложиться спать одному, согревая телом холодные чужие простыни.
Мама прижалась губами к его щеке и покрыла лицо поцелуями, и Монти вновь вспомнил о маленьком братике. Он повернул голову и прислонился ухом к маминому животу. Надо послушать, как там братик. Но тут экипаж остановился, и мама вновь заговорила с извозчиком в своей величественной манере.
Монти сел. Откуда-то слышалось пение и гитарный перебор. Люди, болтая и смеясь, выходили из кафе с запотевшими стеклами. Он вспомнил папины слова о нестриженых мужчинах и стриженых женщинах и хотел рассмотреть, какие у них волосы, но различал в темноте только размытые качающиеся силуэты.
Глава 12
Фрида
Подавив зевок, Фрида попросила извозчика подождать. В поезде в поры въелись пыль и копоть, и когда она ускорила шаг, то почувствовала неприятный запах от собственных подмышек. Глупая затея – идти в кафе в такой поздний час.
– Послушай, Монти, давай лучше поедем к Элизабет. Время позднее, и от нас воняет.
Где там! Монти уже спрыгнул на землю, и при виде его огорченного лица у Фриды не хватило духу вернуть сына в экипаж. Она взяла его за руку, толкнула стеклянную дверь кафе и потрясенно ахнула. На секунду она подумала, что по ошибке вошла в чью-то гостиную – такая там царила интимная, уютная атмосфера. Стены обшиты от пола до потолка дорогим мореным дубом, окна задрапированы бордовыми жаккардовыми занавесками, висящими на латунных карнизах. На мраморных столах стоят лампы с шелковыми абажурами цвета фуксии. Под потолком слегка покачивается, словно от сквозняка, блестящая латунная люстра. И полно людей: стоят небольшими группами, сидят за столами, толпятся у стойки; над головами вьется синий табачный дым.
Усталость как рукой сняло. Кафе «Стефани» разительно отличалось от пабов Ноттингема, куда Фрида с Эрнестом изредка заходили на кружку его любимого стаута, и ничем не напоминало «Микадо» с серебряными подставками для пирожных и пустоглазыми официантками.
Фрида осмотрелась сквозь дым. Между столами ходила, напевая что-то, женщина в цилиндре и с колокольчиком на шее. За ней шел мужчина с моноклем, гитарой под мышкой и нитками ярких стеклянных бус на шее. Между столиками сновали официанты с подносами над головой. Люди за столами играли в шахматы,