Кузня крови. Михаил Игнатов
промямлил:
– Отряд в горы, ну, те горы, – вскинул голову, с жаром добавил: – Должны, должны были найти!
Матушка рухнула обратно на стул, прикрыла глаза рукой, прошептала:
– Я поняла, поняла, почему юг. Ты хочешь, чтобы наш сын пошёл в услужение какому-то из тамошних родов?
Отец кивнул:
– Ну… Да! Конечно. – И окрепшим голосом продолжил: – Я сейчас списываюсь с Домами, с которыми у нас есть связи.
Матушка глухо, не открывая глаз, возразила:
– Были связи, Нумеро. Дом Денудо давно не Первый дом севера, не управляет провинцией, потерял свою славу, а теперь и вовсе стал Малым. Твой отец жил прошлым, а ты и вовсе разорил нас со своими изысканиями. Боюсь, ты будешь последним владетелем Дома Денудо, а твой сын присоединится к Дому Осколков.
Отец снова грохнул кулаком по столу:
– Не бывать этому! Мой сын пройдёт посвящение, пробудит в себе все дары Предка и добудет себе славу мечом, как это сделал я. И сделал это в его годы!
Матушка убрала руку от глаз, подняла взгляд на отца. Всего лишь взгляд. Но прокатившаяся по шелку его ханбока волна света ясно намекнула мне, что не всё так просто, раз он использовал дар Предка для защиты. Да и голос матушки звенел от вкладываемого в него огня души:
– Ты ведь и правда приготовил своему наследнику участь лишь немногим выше участи слуги – держать стремя у какого-нибудь южного выскочки.
Отец возразил:
– У наследника Великого дома…
Матушка перебила:
– Ни за что, Нумеро, ни за что! Клянусь, сегодня я впервые пожалела, что вышла за тебя. Не для того я поступилась столь многим, чтобы ты загубил талант моего сына. – Вновь вскинула руку, предупредив: – И не смей называть это проклятьем, Нумеро! Если ты не сделаешь так, что Лиал пройдёт посвящение в Грандоре в четырнадцать, то я сама найду способ оплатить его посвящение, вспомню наконец, что я урождённая Веноз, старшая из дочерей владетеля Великого дома. Ты меня понял, Нумеро Денудо?
Отец выдавил:
– Понял.
Матушка кивнула и молча вышла из трапезной. За ней тенью проскользнула верная Карина. И я остался наедине с отцом. Он ожёг меня взглядом, подтянул к себе блюдо и с отвращением уставился в него, даже не думая прикасаться к баранине. Я тоже не знал, что сказать.
О многом, что сегодня прозвучало за столом, я знал, кое о чём догадывался, краем уха ловя разговоры отца с матушкой или болтовню слуг. Но кое-что стало для меня открытием. То, что был некий договор между отцом и матушкой о моём посвящении. То, что отец растратил какие-то деньги, то, что матушке важно увидеть моё посвящение не на нашем замковом алтаре, а на главном алтаре севера.
Я ведь сказал правду. Я не хотел ехать ни на какой юг. На сколько отец договорится? Год службы? Вряд ли. Два года службы в роли… кого? Слуги? Десятника? Пока кто-то чужой не решит, что я сполна расплатился за главный алтарь Хранителя юга?
Два года теней вокруг меня. Два года их беззвучных криков, их тянущихся ко мне