…или – Долгий путь к бесконечности. Невероятные приключения её Прозерпины. Повесть. Марита Мовина-Майорова
стоял у окна и раздумывал о своей жизни в этом городе. Три года он оставался здесь. Почти три года. За это время только один раз побывал дома, в Палермо. Он любил Палермо. И вообще – Сицилию. Обособленность Сицилии от всей остальной Италии ему нравилась. Там говорили на своём наречии. Там было очень тепло. Круглый год. А здесь, в Копенгагене, в июле он надевал куртку и постоянно промокал под дождём, потому что зонтики терпеть не мог. В Палермо все уважающие себя граждане и гражданки ездили на автомобилях. В крайнем случае молодёжь – на «Хондах».
Он смотрел сквозь стекло на проплывающий за окном чужой город. Сегодня, в конце июня, было прохладно, как всегда. Но хотя бы дождя не было. Солнце светило приветливо, и, если бы не прохожие, одетые в ветровки и свитера, можно было бы подумать, что за окном настоящее лето. Он усмехнулся.
В это время автобус начал притормаживать у перекрёстка, пропуская спокойных пешеходов, и его взгляд невольно остановился на них. Его сердце почему-то ёкнуло и вдруг бешено заколотилось. Стало жарко. Он поймал себя на том, что смотрит на молодую женщину в светло-голубых джинсах и ярко-синем вязаном полупальто. Пальто было какое-то ажурное и невероятно стильное. А женщина… А женщина… была его женщиной. Не имело значения, что он увидел её сейчас первый раз в жизни.
Автобус продолжал стоять, пропуская пешеходов, женщина перешла улицу и пошла вдоль «Скалы» – магазина-ресторана, любимого места многих датчан и туристов.
Он не мог её потерять! Но законы цивилизованных стран стабильны в своей рациональности, и потому выйти из автобуса он сейчас не мог. Автобус тронулся с места, нагнал женщину и зашуршал колёсами дальше.
Он переходил от окна к окну, стараясь как можно дольше не потерять её из вида. И вот, наконец, она скрылась. Растаяла.
Сердце продолжало колотиться, и испарина выступила у него на переносице. Невероятное чувство утраты нахлынуло на него, и он опустился на сидение… Внезапно услышал тишину вокруг себя. Посмотрел и увидел любопытно-сочувствующие лица. Они все видели и поняли. Он помахал им всем рукой и улыбнулся. Пассажиры закивали, поддерживая его.
Он отвернулся к окну и начал смотреть на город. Он не видел его. Он видел её. Там, на перекрёстке. Она стояла и ждала его.
«Это судьба, – подумал он, ощущая пульсацию крови в каждой клеточке своего тела. – Мы обязательно встретимся».
3.
…И так прошёл месяц.
А он ни разу не заговорил с ней. Он только наблюдал за ней издали и иногда подсаживался к их компании, чтобы послушать русскую, её родную, речь; послушать, как она говорит, и посмотреть, как она слушает. Стать ей ближе он не решался. Она была настоящая леди. Удивительно пропорциональное её тело, в анфас мягкие, а в профиль строгие черты лица, небольшой римский носик. Облегающая стильная трикотажная одежда, кажется, великолепной ручной работы, не вызывающая, но и не скрывающая изящества форм фигурки. Часто задумчивые, удивительно чистые серо-синие большие глаза, мгновенно готовые расцвести блеском улыбки.