Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II. Борис Григорьев
губернатора в угол, стал его целовать и чуть не задушил от избытка переполнивших его чувств.
Вечером князь Куракин, как ни в чём не бывало, в бодром и приподнятом духе, играл в карты. Долгоруков отходил от обеда всю ночь. «Умели мы перенять недостатки предков», – замечает он, – «а добродетелей их не заняли». Вот если бы с таким же усердием дворяне исполняли свой служебный долг!
Примерно так же проходили выборы и на местном, уездном, уровне.
После выборов Пенза опустела, притихла и затаилась снова, но ссора Долгорукова и Ступишина разгорелась с новой силой. Иван Михайлович решил отпроситься в отпуск, чтобы поехать в Петербург и попросить нового генерал-прокурора Самойлова либо перевести его в другой город, либо найти от нападок Ступишина хоть какую-нибудь защиту. Выполнить своё намерение Ивану Михайловичу удалось лишь в марте следующего 1793 года. Надежды на поездку возлагались большие, но всё случилось по сценарию, содержавшемуся в русской пословице: «Дурак бросит камень в воду, а десять умных не вытащат».
Вернувшись из Петербурга и не найдя там защиты или возможности перевестись в другой губернский город, Долгоруков продолжил борьбу с расхищениями, обманом и головотяпством своих подчинённых. Больше всего он расстраивался из-за того, что чиня ему препоны и подвохи, враги его вредили не столько ему самому, сколько делу и службе. Директор Экономии В. Н.Зубов настрочил на него донос, согласно которому вице-губернатор якобы расхитил деньги винокуренного завода на сумму в 1 миллион рублей. Из-за злости на начальника Зубов сильно переборщил с суммой: доход завода ограничивался суммой на 400 тысяч рублей меньше. Долгорукому не составило труда показать истинное состояние дела, и донос Зубова остался втуне. Доносчик был выгнан со службы своим племянником, фаворитом Екатерины Платоном Зубовым. А Долгорукого пока оставили в покое, и всё пошло по-старому.
Зубов ушёл, и на его место пришёл некто Плюсков и привёз с собой сильное подкрепление – два рекомендательных письма: одно – от самого графа Безбородко, который любил мутить воду в чужих епархиях, а другое – от своего тестя, кривого откупщика богача Мещанинова. Вторая рекомендация, иронизирует Долгоруков, должна была свести на «нет» первую, но в Пензе всё восприняли иначе. Плюсков был человек молодой, энергичный и сведущий в домоводстве – главным образом, в своём, добавляет наш ядовитый мемуарист.
Плюсков начал свою деятельность с соблюдением осторожности и «мужичков щипал помаленьку». Это был уже третий директор экономии при Долгорукове, а поскольку по христианскому закону человеку более трёх жён иметь запрещается, то у Долгорукова возникло предчувствие, что он уйдёт со своего места раньше Плюскова. Предчувствие это полностью оправдалось: вице-губернатор скоро потерял своё место, а директор экономии остался в Пензе.
Конец