Путеводная звезда. Сборник
выбросить сказки из головы! «Ну что там еще надо для нормальной жизни?..» Обещаю позвонить родителям… Обещаю поговорить с отцом…
Будильник в голове притих. Заиграла, но быстро прервалась какая-то незнакомая мелодия, и до боли знакомым голосом прозвучало: «Что имеем ― не храним, потерявши ― плачем…»
Я открыл глаза и обнаружил ― мои мольбы были кем-то услышаны: я лежал на знакомом продавленном диване в окружении незамысловатого интерьера моей съемной квартиры. Вздох облегчения, как протяжный крик чайки, расколол тишину.
За облегчением стали появляться раздражение, сожаление и гадкие мысли. Они будто толпились за дверью и, как только она приоткрылась, ввалились внутрь, давясь и толкаясь. Перекрикивая и перебивая друг друга, они зудели противным голоском: «А что, если…», «Да что тебя здесь держит?..», «Ты просто струсил…», «Упустил свой шанс…».
Чтобы заткнуть этот голос хотя бы на минуту, я нащупал в кармане телефон, набрал в списке контактов «мама», и через секунду услышал в трубке знакомое:
– Алло…
Запинаясь, проговорил:
– С наступающим, мам… Как дела? Прости, что не звонил.
Я крепко прижал мобильник к уху, будто боялся пропустить, потерять какое-то важное слово. Из трубки немного дрожащий, родной мамин голос, говорил:
– Все хорошо, сынок. Ты позвонил. Теперь точно все хорошо. Приезжай, мы каждый день ждем, ― и в ответ на мой молчаливый вопрос, немного помедлив: ― Папа тоже ждет.
Я глубоко дышал, набирая полные легкие воздуха, словно в скором времени свободно дышать станет роскошью.
Громкий стук из-за входной двери бесцеремонно ворвался в комнату и прервал дыхание.
На пороге стоял изрядно промокший, взволнованный и, кажется, немного пьяный Эдуард Петрович.
– Я за тобой, ― с ходу, без вступлений и любезностей, проговорил он. ― Такого еще ни с кем не случалось, чтоб так рано выкидывало. Что-то в тебе есть, ― странно прищурившись, сказал он. ― Давай собирайся. Последняя попытка. Ты ж мечтал начать новую жизнь. Ну что, струсил?
Я хотел возразить, но, как загипнотизированный, слушал каждое его слово, а по окончании монолога сунул ноги в тапки, беспрекословно вышел вслед за ним на лестничную клетку и поплелся по ступеням вниз.
Мы пошли по длинному коридору и остановились у деревянной светло-зеленой, ничем не примечательной, двери.
– Ну, вторая попытка! Готов изменить мир и начать новую жизнь? ― неумело присвистнул Эдуард Петрович.
Я стоял, не шевелясь. В голове разыгралась нешуточная битва. Голоса кричали наперебой: «Вперед»! ― и тут же: «Смотри, не пожалей…»
«Пора делать выбор…»
Где-то вдали всплыл нечеткий силуэт заплаканной мамы, за ней ― сидящего в кресле отца.
Я мотнул головой.
– Не хочешь? Передумал? ― как-то по-доброму проговорил мой проводник. ― Ну молодец, парень. Как там говорят: лучше синица в руках, чем журавль в небе? Гляди, не пожалей. Хотя, сдается мне, еще встретимся, ― сказал