Тетрадь в клетку. Книга стихотворений. Алексей Улюкаев

      Мать-мачеха – карикатура

      На жизнь в тюрьме и вне тюрьмы.

      Я падал на колени сдуру

      Перед желтком цветка. Увы!

      Национальную идею

      Не там искали и не так:

      Тут, на дворе тюремном, где я

      Ей кланяюсь за просто так,

      Мать-мачехе. И всем народом

      Не можем разделить ту связь:

      Одним лицом она свобода,

      Другим, точнее мордой, – в грязь.

      Понятно, что конец апреля:

      Мать-мачеха опять цветёт.

      Да, жёрнов хоть неспешно мелет,

      Муку хорошую даёт.

      А мýки – в прошлом, злом и зимнем.

      Оно пригвождено капелью,

      Как басурман – крестом и гимном.

      Мать-мачеха, конец апреля:

      Дыши, на то тебе мандат

      И выдан Росгидрометцентром,

      И ты, как дурень сельский, рад

      Обрывкам вечной киноленты.

      Скажи мне, сорная травинка,

      Какой судьбой, какими ветрами

      Занесена сюда, где ФСИНкса

      Окрест на много километров

      Владенья, где царит режим,

      Несовместимый с мирной жизнью?

      Смеются сорняки над ним,

      И я смеюсь, пока не брызнет

      Слеза, пока не жжёт глаза

      Мне немощь русского народа

      (Сентиментальность, что-то вроде),

      Не понимая ни аза

      В закономерностях природы.

      Мы отдаём ли в том отчёт,

      Что Человеческому Сыну,

      Не вылепленному из глины,

      Всё ж глиною забили рот?

      Нагорную впустив в пол-уха

      (В игольное ушко – верблюд),

      Апокрифические слухи

      Пускали в иудейский люд.

      Полюдье словно половодье

      Захлестывало Израи́ль.

      А речь его, как что-то вроде

      Бикфордова шнура, фитиль,

      К пороховой ведущий бочке,

      Опасна. Посему Пилат

      (Шлем – как пожарный), говорят,

      Лил воду долго. (Авва, отче!)

      Вода спасает грешных чад.

      Неделя страсти человечьей.

      А бремя страсти не снести

      Ни чистым ангелам, ни нечисти.

      Мы видим станции в пути

      По этой Via Dolorosa,

      Где скорби протянулась нить.

      И мы отходим от наркоза

      И только начинаем жить.

      Листок, что от ветки на Марьиной роще

      В роддоме явился на свет,

      Летает по свету: то стонет, то ропщет,

      То бедам готовит ответ.

      Пусть будет их сотня, хоть чёрная стая,

      Хоть пеплом забьёт небосвод,

      Листок пригождается, где обитает,

      Где