Вальс на склоне. Екатерина Васильева
мучило, там проходила его ненависть к миру. К концу второй зимы Макс стал одним из лучших.
Лыжи он каждый раз оставлял у тренера. Иногда приходил пораньше, и тот звал его в дом, где мать, Анна Андреевна, кормила их обедом. В доме было много разных книг – художественных и научных. На письменном столе, вечно заваленном бумагами из больницы, лежали труды по медицине. Однажды Макс рассматривал картинки в развороте открытого тома, и Тимур Николаевич, заметив это, спросил:
– Интересуешься биологией?
Макс замотал головой и пояснил, мол, нет, все эти бабочки-цветочки – полная ерунда.
– Хорошо. А, скажем, строение головного мозга? Почему ты держишь равновесие и не падаешь на склоне? Почем болят мышцы? Зачем нужна разминка?
Макс неопределенно повел плечом. За обедом врач стал ему рассказывать про устройство некоторых частей человеческого тела с точки зрения спорта и своей работы в травматологии. Макс слушал, хоть и смотрел в тарелку. К следующему катанию врач принес ему научно-популярную книгу о костном и мышечном устройстве человека. Макс не хотел брать, упирался, уверенный, что читать не будет. Книга валялась с полторы недели, пока как-то вечером Макс не обнаружил ее в руках у Мирры, разрисовывающей картинки внутри. Мирра получила по заднице, а Макс, размышляя, что теперь делать, перелистывал испорченные страницы и сам не заметил, как углубился в чтение – сначала с неохотой пробегая глазами строки, а потом все с большим интересом переворачивая страницы.
– Сестренка мелкая изрисовала, извините, – глядя в пол, мрачно произнес Макс, отдавая книгу.
– Бывает, – спокойно ответил врач. – Хотела прочесть и не смогла? – пошутил он и засмеялся.
Макс понял, что ему не влетит. И через некоторое время решился – решился начать спрашивать. И чем больше спрашивал, тем больше становилось вопросов, а за вопросами появились другие книги и новые вопросы. Он ходил к доктору теперь чаще, тот пояснял, рассказывал, а однажды предложил пойти с ним в больницу. Интересующимся сказал, что Макс – студент медколледжа, попросился посмотреть – и на него перестали обращать внимание. Весь день Макс смотрел вживую на рентгеновские снимки, сломанные кости, разорванные и разрезанные ткани. Иногда ему бывало жутковато, но в целом он довольно спокойно переносил все увиденное. Тимур Николаевич продолжал рассказывать и объяснять.
Сдержал врач и свое слово про «секцию драк», как назвал ее Макс, – договорился, устроил. Но Макс отходил туда всего полгода: стало скучно, хотя его арсенал борьбы значительно расширился, особенно в обороне.
Когда врач второй раз привел его в больницу, глядя на чью-то сломанную ногу, Макс вдруг осознал, что рвется там, где тонко, что помимо силы удара есть еще место, куда нужно бить, что именно в этом месте находится, и к чему это может привести. Вселенная человеческого тела становилась в его голове трехмерной. Эти же знания он унес в тот жестокий мир, частью которого являлся.
Однажды они снова встретились с Тимуром Николаевичем как доктор и пациент,