Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.. Олег Юрьев

      Раз зима – разнимаются все

      Древовидные очи творенья:

      То в крылатом ее колесе

      Миг вниманья, судьбы и прозренья;

      И лишь ель – не глядящий на нас,

      Окруженный висячими льдами

      Всеоглядно ступенчатый глаз —

      За ресниц неподвижных рядами.

      Ни души на жерну площади,

      Но скрещенье конических тéней,

      Но лишь лопасти сна позади

      Чуть светящихся их средостений.

      Ни души. Души мёрзкие страх

      Не хотят созерцаться в растеньях,

      А в зеленых и черных церквах,

      Как кузнечики, спят на коленях.

      Как в стрóку Норд, так сразу Зюйд на ум.

                  Так же здесь: запах парусины

      Да водометный вероломный шум

                   От лавра русского – осины.

                   Да также тéсны здесь витки:

      Одним и тем же грех и смех возмездны

      Здесь, здесь, на расстоянии руки,

      В прозрачной раковине бездны;

                   И также в язвах облаков

                   Сукровка сквозь отрепья брезжит…

                   Лишь адский зуммер не таков,

                   каков он был. – Теперь он скрежет.

      Человек, эка странная полость —

      С красночерной подкладкой мешок! —

      Где кружит заварная веселость

      В золотых ксилофонах кишок,

      И раскрóшенный, страченный воздух,

      Что застрял в костяных веерах

      И уже не прознает про отзвук

      свой – Вселенной колеблющий прах.

      Чернорéчного неба излучина,

      Где огрáненных волн без числа,

      Где луны полусбилась уключина

      От безвидного тренья весла;

      Где миры с их сияньем и косностью

      Из окошка – как рябь да струя;

      Где по ленте с единственной плоскостью

      Все скользит – недвижима – ладья.

      И такое тут слово напишется,

      Что обуглится пёрышка ость:

      Там, внутри, у бесснедного пиршества,

      Есть не званый, но избранный гость.

      Он сырой раскоряченной карлою

      У стола дорогого воссел;

      Ни стыдом не удержан, ни карою,

      Красной утварью загремел; —

      Да как схапает брашно заветное!

      Он слепец, попрошайка и вор,

      И вино заповедное, светлое

      Так и плещет из звездных амфор!

      Ну и как его, скушного, вынести?!

      У хозяина – мрак по лицу…

      Эк бы взять, да и вон его вывести,

      Да куда ж ему деться, слепцу?

      И хозяин глядит не навидится.

      И молчание тягостней тьмы…

      Ну когда же он, наглый, насытится

      И потянет псалтирь из сумы?

      В собачьих старицах желточных,

      В газообразных комьях крон,

      В