Синий тарантул. Георгий Ланин
и пленку в пианино, не спеша одевался, брал камышовую сумку и, ссутулившись, шел в магазины.
Вечером все повторялось вновь. Без четверти шесть он уже находился на своем посту и фотографировал всех, кто выходил из Главурана. Обе пленки, снятые за день, Козлов передавал неразговорчивому старику-полотеру с иностранным акцентом. Иногда, если поступал такой приказ от неизвестного ему шефа, пенсионер оставлял пленку в ящике для писем, на дне которого имелось потайное хранилище. Указания Козлов получал в письмах, которые ему слали якобы бывшие сослуживцы, или через цифровой шифр в газетах. Новую пленку приносил тот же полотер, а иногда Козлов находил ее у себя под подушкой. Последний метод доставки всегда ввергал старика к трепет.
За свою работу он получал 3000 рублей в месяц, то в виде облигаций трехпроцентного займа, то в виде пишущей машинки, дорогих часов или золотых протезных пластинок. Чтобы не привлекать к себе внимание, Козлов жил скромно, позволяя себе лишь единственную роскошь – не торговаться при покупке старинных книг.
Соседи по дому знали Козлова как набожного старика-пенсионера, тихого и безвредного, словно дождевой червь. Знали они также, что Козлов изредка получает подарки от сыновей, от дочерей, имеет где-то на Урале свой дом.
Шеф аккуратно платил, но и придирчиво требовал точной работы. Иногда Козлова навещал широкий человек с глазами, скрытыми в густой тени надбровных дуг. Он называл себя Карамазовым, приносил деньги, вещи, изредка бросая:
– Шеф вами доволен. Дарит тысячу рублей, – и неизменно спрашивал: – Как чекисты? Не тревожат?
11 июля Козлов получил новый приказ: начиная со следующего дня бессменно фотографировать всех, кто войдет в Главуран или выйдет из него.
Козлов знал о всемогуществе шефа, но лишь теперь убедился в его всеведении. В самом деле, в Главуране начало твориться такое, чего не было за все истекшие полгода работы: уже с двенадцати дня группами по два, по три стали появляться посетители. Козлов весь день непрерывно щелкал аппаратом.
Выйти из дому он мог лишь после захода солнца. В 8.30 вечера 12 июля, ровно через 3 часа после приезда Язина в Ясногорск, Козлов в необычное для него время отправился за обычными покупками. Ему казалось, что весь город заметил нарушение им привычек, и даже мерещились работники госбезопасности, которые следят за ним.
Надо отдать должное интуиции Козлова: сегодня за ним, действительно, следили. Человек в кепке и рабочей блузе, под которой был спрятан крошечный радиопередатчик, сообщал своим товарищам о всех передвижениях Козлова.
Лишь только пенсионер отошел на несколько кварталов от своего дома, как около двери, на которой начищенной медью горела дощечка
АНТОН ЕЛИСЕЕВИЧ КОЗЛОВ,
появились два человека, один – в косоворотке, другой – в голубой рубахе.
Этот второй быстро открыл дверь, в то время как его спутник прошел дальше по коридору. Он караулил, чтобы дать товарищу сигнал по радио,