Моя лучшая ошибка. Дарья Прокопьева
дверь закрылась, и мы погрузились в кромешную тьму, я неожиданно ощутила прикосновение к своему запястью. И была настолько этим ошарашена, что не сопротивлялась – послушно отвела руку от лица слуги, отступила в сторону. Вмиг вспомнила о приличиях и осознала, что оказалась в тесном пространстве мало того, что с юношей, так ещё и явно не моего круга. Кто знает, что могло прийти ему в голову!
Судя по всему, этому юноше пришло в голову то же самое, что и мне:
– Не бойся, – я услышала сначала голос в темноте, а потом какой-то шорох. – Сейчас, я нащупаю свечу.
Что-то коснулось моей юбки – то ли рука, то ли склонившаяся к полу макушка. Я вжалась в стену сильнее, и это от него не укрылось. До меня донёсся звук, подозрительно похожий на смешок, а за ним:
– Извини.
Только тут я сообразила, что он обращался ко мне на «ты». Ужасная фамильярность со стороны слуги, которой было бы впору возмутиться – разумеется, если бы я сама до этого практически не прижималась к нему, пускай и исключительно в целях безопасности!
Нет, не так я представляла себе первый день в академии.
– Ага, достал, – снова шорох, снова прикосновение к юбке, а затем – долгожданное чирканье спички.
Маленький огонёк ослепил меня, пронёсся перед моим носом, а потом превратился ярко и весело полыхающий фитиль свечи. В его свете слуга выглядел загадочным заговорщиком – и вскоре я убедилась, что это впечатление было далеко не таким уж обманчивым.
– Итак, мисс?.. – он выразительно поглядел на меня, вынуждая разлепить пересохшие губы.
– Браун, – зачем-то сказала я правду, и тут же мысленно укорила себя: сама же дала оружие в руки! Но отступать было поздно и я, чувствуя, что выкапываю собственную могилу, продолжила, – мисс Имельда Браун.
– Фред, – слуга фамилию называть не стал. – Итак, мисс Браун, что же вы делаете в столь поздний час в столь неподходящем месте?
– У меня разболелась голова, и я хотела позвать слугу, чтобы он принёс мне лекарство? – соврала я первое, что пришло в голову, но так неуверенно, что не нужно было даже стараться, чтобы распознать ложь.
– Леди, чтобы вызвать слугу, звонят в колокольчик, а не лезут в тёмный страшный служебный коридор, в котором наверняка водятся пауки или крысы. Или пауки и крысы, – он ухмыльнулся, в изменчивом свете показавшись маленьким дьяволёнком. Но я тоже не лыком шита:
– Нет тут пауков! Иначе они были бы по всему дому, а этого бы уже не допустили ни деканы, ни ректор, ни мисс Бендикот. Особенно мисс Бендикот.
Ухмылка стала только шире:
– А ты умная, мисс Браун. Пожалуй, я не буду раскрывать твой секрет.
– Тебе бы и так никто не поверил, – скрестила я руки на груди.
– Неужто? Думаешь, твоя мисс Бендикот такая дура, что не догадалась бы, к кому ты решила сбежать?
– Ни к кому я не сбегаю, – буркнула я.
Конечно же, неубедительно.
– Да ну? И кто же этот «никто»? Какой-нибудь красавчик-второкурсник? Или вообще жених? Скорее