Фамильный приговор. Николай Леонов

      Льву Гурову не спалось. Конец мая выдался душным как никогда, а духоту и жару полковник и оперуполномоченный уголовного розыска переносил с трудом. То ли дело начало осени или весны, когда в воздухе веет прохладой, а не холодом, когда тепло, а не стоит жара. Тогда и дышится, и спится в межсезонной Москве намного лучше. Опять же, одному спать было тоскливо и одиноко – жена полковника убыла на гастроли со своим театром, хотя и привычно.

      Провертевшись всю ночь и вставая раз пять, чтобы испить воды, Лев Иванович в очередной раз за ночь вышел на балкон и увидел, что небо на горизонте, а вернее, за высотками напротив начинает светлеть. А это означало, что приближается рассвет и через час на улице будет совсем уже светло.

      Гурову вдруг сильно захотелось курить. Не то чтобы был повод подымить сигаретой, наверное, просто мозг его в предчувствии какого-то события подал сигнал, что что-то назревает в этом предрассветном мире. Полковник и раньше-то курил редко, а в последнее время так и вовсе старался не покупать сигареты, чтобы не соблазняться и не поддаваться старой дурной привычке. Мария, жена его, постоянно твердила ему о вреде табака и строго следила за тем, чтобы дома не было нигде даже самой завалящей пачки с сигаретами. Все заначки Гурова давно уже были выявлены и выброшены ее немилосердной рукой. И никакие доводы Льва Ивановича, что ему с сигаретой думается легче, не имели на жену никакого воздействия.

      «Лева, – заявляла она ему не терпящим возражений тоном, – ты уже не мальчик, чтобы прятать по всему дому заначки, а я не твоя мама, чтобы постоянно напоминать тебе, что от курения даже лошади отбрасывают копыта. Ты ведь сам все понимаешь. Так что если уж бросил курить – то, значит, бросил. Все. Тема закрыта».

      С такими доводами не поспоришь. Гуров только вздыхал и обреченно шел на кухню пить кофе. Вот и теперь, когда желание закурить стало невыносимым, Лев Иванович отправился на кухню – все равно уже утро и ложиться в постель, чтобы там повертеться еще часа полтора, не имело смысла.

      Пока Лев Иванович готовил себе кофе и бутерброды с колбасой, он все время ощущал какое-то беспокойство. По опыту Лев Иванович уже знал, что такое беспокойство означает только одно – будет новое дело. Предчувствия никогда не обманывали полковника. Единственное, что его угнетало на этот раз, это мысль, что Станислава Крячко не будет с ним рядом. Этот везунчик сейчас находился в отпуске и должен был лететь со своей женой Натальей в солнечный Египет. «Вот прямо сейчас уже и летит в свою Хургаду, – хмуро подумал Лев Иванович. – Самолет у них из Шереметьева на четыре двадцать утра. Так что взлетел уже».

      Ощущения оправдались. Едва он вышел из квартиры, отправляясь на службу, как ему позвонил его непосредственный начальник и друг – генерал Орлов.

      «Началось», – подумал Лев Иванович и ответил на вызов.

      – Сразу, как приедешь, давай ко мне, – услышал он строгий голос Петра Николаевича.

      – И тебе доброго утра, Петр, – ответил в тон начальнику Лев Иванович. – Через двадцать минут буду.

      – Через пятнадцать, – рявкнул обычно спокойный генерал и отключил телефонную связь.

      «Что там в мире такого страшного произошло, что наш Петр Николаевич с катушек слетел?» – гадал по дороге на работу Гуров. Ему еще никогда не доводилось слышать, чтобы Орлов говорил столь строго и резко, а ведь они работали вместе уже больше тридцати лет. Еще совсем молодым лейтенантом пришел Лев Иванович под начало Орлова. Работа сдружила их, и не просто сдружила, а сделала единомышленниками, можно даже сказать, единоверцами. Они оба до конца доверяли друг другу. Гуров знал, что Петр Орлов всегда прикроет их со Станиславом Крячко от гнева вышестоящего начальства, ежели понадобится это сделать.

      Едва Лев Иванович вошел в приемную и поздоровался с секретарем Верочкой, как она, сделав испуганно-круглые глаза, замахала руками.

      – Идите, идите скорее к нему! Он сегодня такой – слов нет. Вредничает, сердится. Идите, ждет уже.

      Лев Иванович нахмурился, решительно потянув ручку двери на себя, шагнул внутрь кабинета Орлова и замер, опешив.

      – Чего встал, будто привидение увидел? – рассмеялся Станислав Крячко. – Входи уже.

      – Да, я вижу, у вас тут все серьезно, – усмехнулся Лев Иванович. – А я-то думал, ты уже на пляже Красного моря в Аль-Дахаре загораешь.

      – Так вот, завернуть пришлось самолет, – делано вздохнул Крячко. – Генерал велел, а его приказы, сам понимаешь, не обсуждаются.

      – Петр, что такое срочное стряслось-то?! – обратился Лев Иванович к хмуро молчавшему Орлову.

      – Садись, и все узнаешь, – глянул на опера исподлобья Петр Николаевич. – Вы уже все обсудили? – кивнул он на Крячко. – Готовы меня выслушать?

      – Так мы всегда готовы, – пожал плечами Гуров. – А ты, наверно, тоже не спал сегодня, что