Крылья ветра. Девушка и кровь дракона. Наталья Маркелова
А потом женился в четвёртый раз – вот это скорбь.
Мне послышалось, как хихикают мнимые зрители в зале, как хлопают в ладоши и стучат каблуками. Эта фраза им понятна и легка. Брынь всегда говорит, что высокие чувства нужно разбавлять глупыми выходками и тогда вас ждёт успех и на сцене, и в жизни.
– Я знал девочку, – мрачно продолжил сотворённый мною старик, – мать которой упивалась своим горем. У этой матери было мраморное сердце. Она хотела, чтобы дочь никогда не знала счастья ради величия скорби. – Я швырнула Онини под ноги камешек бродячего мага и поплелась прочь, шепча себе под нос: – Вот это скорбь.
Я подумала, что, может быть, дорога Жуны к Священному лесу началась не из Замка Седых земель, а именно отсюда.
– Стой! – завопила Онини. – Ты должна умереть, признавая моё горе! Ты не сможешь спрятаться от меня под комком грязи! Ты не можешь бросить меня вот так, потому что, если ты уйдёшь, я не смогу больше… я потеряю власть!
Но меня больше не беспокоили её вопли, они ничем не отличались от криков чаек или ворон. Я с трудом разбирала летящие мне в спину слова, они сливались в неясный шум, похожий на шелест ветра в листве, а может, это моя собственная кровь ревела у меня в ушах.
Я с трудом стянула с себя маску, оставив на ней часть своей кожи, и грубо засунула её в сумку. Никакого полагающегося в этом случае почтения. Никакого ритуала, который проводят актёры после спектакля. Моя боль стала сильнее. Перед глазами потемнело. Мне показалось, что я вижу дракона.
«Я согласен, – сказал он и наклонил голову, – убей! Ну же!»
Не знаю, каким чудом мне удалось добрести до ближайшей деревни, этого я так и не смогла вспомнить, как ни старалась.
Сначала я услышала голос. Он лился как чистая вода, как солнечные лучи. И в нём не было угрозы. Только искреннее сочувствие и желание помочь. Поднять веки стоило огромных усилий, но я всё же сделала это. Ко мне тут же склонилась пожилая женщина.
Я лежала прямо на полу. Видимо, поднять и уложить меня на кровать сил у моей благодетельницы не хватило. А может, она просто не решилась тревожить моё и так измученное тело. Я прислушалась к себе. Силы возвращались, но не так быстро, как бы мне хотелось.
– Почему вы не сообщите об Онини в Великий город? – Я с трудом села. Тело нестерпимо болело. Теперь спину мне прикрывал плащ, и женщина, должно быть, не заметила кровь на моей одежде, а может быть, просто не знала, что делать с моими ранами, и не решилась их касаться. Я и сама не знала, как их лечить. Первым делом я взяла свою сумку и, достав кольцо магистра, вернула его на свой палец. Ну вот, теперь у меня хотя бы был путь к бегству.
– Да кому Онини тут мешает? – пожала плечами хозяйка, с интересом наблюдая за мной. – Местные все в курсе, что близко лучше не подходить, а чужаки здесь шастают редко. И мы, как можем, предупреждаем их об опасности. А уж слушать нас или нет, это личное дело каждого. – Она с укоризной посмотрела на меня. – К тому же мы все в какой-то мере Онини сочувствуем. Живое