Одиночество в большом городе – 3. Виктория Русских
мой ребенок, ты сознательно будешь держать меня в неизвестности и лишишь права быть отцом?
Вера молчала, не зная, что ответить.
– Другой мужчина наверняка тоже хочет знать правду? – уточнил Сергей.
– Хочет, – подтвердила Вера. – Сережа, а если это не твой ребенок, ты самоликвидируешься?
– Почему ты так думаешь?
– Зачем тебе женщина с чужим ребенком?
– Если мужчина любит женщину, он любит и ее детей тоже, сколько бы их ни было и от кого бы они ни были.
– Любит? – переспросила Вера с замиранием сердца. – Благородно звучит – на словах. А ты на деле пробовал? Ты, женатый мужчина, который предложил мне роль любовницы в твоей жизни? – не выдержала она и произнесла-таки фразу, которую она уже очень много раз с обидой произносила про себя.
– Прости меня, – смешался Сергей. – Я не имел права так говорить. С тех пор ненавижу себя за это.
– Ты приехал, чтобы мне это сказать?
– В том числе. Поверь, мне очень стыдно за те слова… А ты… Ты поступила достойно, как любая уважающая себя женщина. Когда ты ушла тогда из номера, я попробовал жить дальше, как прежде. Дом, семья, работа, дом… Но как прежде уже не получается. Это как если бы ты всю жизнь ел пресный рис, а потом попробовал на вкус шоколад, или стейк лосося, или … что там еще?..
– Ванильно-шоколадный эклер с заварным кремом, – подсказала Вера.
– Точно! Или вот этот самый эклер. И впервые в жизни испытал наслаждение. Нужно быть мазохистом или просто сумасшедшим, чтобы отказаться от наслаждения и вернуться к пресному рису.
– Что это значит?
– Это значит, что я не сумасшедший мазохист и я хочу быть с тобой. Для меня было очень непростым решение развестись, но я его принял.
– Это правда? – не поверила Вера.
– Правда. И сегодня ты – мой врач. Осилишь тяжелого пациента?
– Смотря в каком он состоянии, – улыбнулась Вера. – Пациент скорее жив, чем мертв?
– К сожалению, скорее мертв, чем жив. Но есть надежда. Ты знаешь, я всегда очень ценил стабильность – чтобы все было предсказуемо, по плану, безопасно и комфортно. Моя жизнь была расписана таким образом на двадцать лет вперед. Это как лежать в теплой ванне. Любые волны причиняли мне дискомфорт, и я старался их избегать, заодно избегая и настоящий вкус жизни.
– Ты никогда не любил?
Сергей задумался.
– Наверное, нет, – ответил он после паузы. – Женился еще студентом, особо не размышлял – люблю или не люблю? Да и некогда было – учеба, сессии, попытки заработать и обеспечить семью. Потом карьера и вечная гонка за материальными ценностями. Я привык к такой жизни, завяз, обленился что ли… А ты поставила меня перед выбором – остаться в прежней жизни или пойти с тобой в новую. Чтобы пойти с тобой, надо вылезти из теплой ванны…
Сергей замолчал и задумчиво посмотрел в окно, всматриваясь в темноту и пытаясь разобраться в своих противоречивых эмоциях.
– Страшно? – спросила Вера.
– Да, это дискомфортно и страшно, – согласился Сергей. – Страшно разрушить то, что есть, то что создавалось