Древняя Греция. Рассказы о повседневной жизни. Сборник
украсил его так, чтоб все напоминало Гомера, прислугу и детей назвал именами, взятыми из гомеровских поэм: слуг звал он Беллерофоном и Теламоном, детей – Андромахой и Агамемноном. До самой смерти он не прекращал раскопок, не жалея средств, чтоб привлечь к участию в них искусных и знающих архитекторов и знаменитых ученых. Горячо оспаривал он немногих противников, которые упрямо утверждали, что Шлиман открыл лишь обыкновенное кладбище и ввел в обман читающую публику своими большими книгами о результатах раскопок. Умер Шлиман в 1890 году и был похоронен в Афинах.
Так пред всем ученым миром раскопки Шлимана открыли новую эпоху – до тех пор неведомый период греческой истории. Это – то время греческой истории, когда в разных местах жили в укрепленных замках, похожих на микенский и тиринфский дворцы, сильные цари; в науке оно получило с тех пор название микенской эпохи (приблиз. за 1500 – 1600 лет до P.X.).
Демодок во дворце Алкиноя[2]
А. Васютинский
Прекрасный кусок земли дали феакийцы своему царю Алкиною: разбил он на нем плодовый сад на целых четыре десятины, большой виноградник и огород. Воды было много: один ручей протекал чрез самый сад, другой – с чистой, приятной на вкус водой – бежал у самого порога дворца. И скоро царь Алкиной не мог пожаловаться на неурожай. Много собиралось у него винограда, много родилось овощей, сад же приносил огромное количество плодов: росли там и яблони, и груши, и смоковницы, и гранаты, и даже маслины.
В один погожий солнечный день в углу этого тенистого сада, под большой ветвистой оливой, на обомшелом камне сидел старик; возле него лежала старая китара, верно, его неразлучная спутница. Ветер с моря чуть колыхал ветви деревьев и шаловливо играл седыми прядями волос на голове старика. Он сидел молча, весь ушедши в себя, но вдруг встрепенулся и привстал. «Демодок! Демодок!» – раздавалось по саду. То бежал к старику глашатай царя, звать на пир, которым Алкиной решил угостить своего гостя. Быстро, торопясь выложить все, что подслушал, глашатай рассказывал старику, как чудесным образом явился на остров феаков неизвестный скиталец, как он сумел пробраться чуть ли не невидимкой в царские палаты, ловкой речью разжалобил сердце царя Алкиноя и его советников, с которыми царь творил суд и расправу. Откуда узнал этот загадочный бродяга, что лучше всего просить о защите чрез царицу Арету, любимую всем народом? «Уж, разумеется, – думал глашатай, – помогает ему в том какая-нибудь богиня, и, вероятно, сама премудрая Афина. По всему видно, что странник – человек бывалый: иначе не сумел бы он разжалобить так феакийцев; народ они торговый, привыкли сами получать от других прибыль и не особенно щедры к праздным скитальцам».
Так говорил глашатай, осторожно ведя старика с китарой к царскому дворцу. Вот они уж прошли по боковым покоям и вступили в роскошную приемную залу. Богато жили феакийцы с тех пор, как ушли они с своей родины: вытеснили их из родной земли грубые скотоводы, неучтивое дикое племя. Зато и нажились они, по милости морского бога Посейдона: бодро плавая
См. «Одиссея» Гомера, песни V—VII.