Магритт. Павел Шушканов
Видишь? Я могу отрезать ей ухо, но ничего не произойдет. Это не совсем человек. Это лань, – он усмехнулся. – Соображаешь, что к чему? И если еще раз заикнешься о том, что твой разлюбезный господин Моно был уважаемым серьезным человеком, я нацеплю на тебя очки и впечатаю их тебе в глазницы. Оба стекла одним ударом. Понял?
Но я не слушал. Я смотрел на лань. До этого момента я думал, что все это слухи. А если и не слухи, то что-то все равно имеющее мало общего с правдой. Это не силиконовая игрушка из-за близкой границы, это тело, в пустой голове которого ни одной осознанной мысли. О законности таких вот штук я не знал ничего, но что-то подсказывало, что раздобыть их возможно и явно не на Taobao, но в переходах закрытых станций метро в Старом городе, где шайки господина Вана делят бизнес с не менее ушлыми дельцами в погонах – на черном рынке, который в Яндаше называли Агатовым. И назначение у них было вполне понятное – живые теплые девушки с гладкой кожей и пустыми глазами, в глубине которых ни единой мысли.
Комиссар взъерошил пятерней ее волосы, кивнул, словно она могла ответить.
– Мы таких партию задержали месяц назад, хотели обратно отправить, но подскочил человек Вана с накладными. Есть документы на груз – свободен. Верно? К счастью, в Яндаше они не осели – отправились на запад. Не знаю, как бы я спокойно ходил по городу, в окна которого смотрят вместо нормальных живых шлюх такие вот куклы.
Он хотел сплюнуть на пол, но перехватив мой взгляд полез в карман за мятым платком.
– Она живая? – спросил я, впрочем, зная ответ.
– Если можно так сказать. Но она тебе не ответит и имени твоего не выучит. Их называют ланями, но настоящая лань по сравнению с ней – чертов академик, – он снова протянул руку к ее лицу, но браслет на его запястье вдруг вспыхнул красным, по нему побежала строчка иероглифов. – Ладно, мне пора. Развлекайся. Отчет можешь сдать послезавтра – делаю скидку на то, что покойник все же твой подонок-приятель. Можешь оплакивать его сколько угодно – не мои дела.
Он повернулся ко мне спиной и зашагал двери. В проеме остановился и щелкнул пальцами.
– Да, упаковщик, забыл сказать, – он ткнул пальцем в сторону лани. – Это теперь тоже твое. Будешь пристраивать – не продешеви. Такие штуки дорого стоят.
Кто-то хохотнул в соседней комнате.
И я остался один. Почти один.
***
Невесомые тонкие тапки и зубная щетка полетели в мусорный пакет. Туда же отправились остатки позднего ужина – коробка жареных пельменей, уже зачерствевших. Но взглянув на них, я понял, как сильно хочу есть.
За окном все еще хлестал дождь. Неоновые вывески над плотно прикрытыми дверями ресторанчиков и более дешевых забегаловок манили вкусными названиями, вот только до открытия еще часа четыре – не меньше.
Я выставил две коробки за порог, оглянулся, оценил прибранный номер. Если не считать разбитого окна – словно и не заезжал никто.
– Это все? Не густо, – городовой с фотоаппаратом на шее легко пнул коробку носком туфли.
– Это