Мастодония. Клиффорд Саймак
возвещал о триумфе первой охотничьей экспедиции.
Хирам все еще был в больнице, так что я снова отправился на поиски Чешира и нашел его в саду. Объяснил себе, что не хочу, чтобы ему стало одиноко. Хирам говорил с ним почти ежедневно, а поскольку Хирама тут нет, надо же кому-то навещать инопланетного гостя? Но в глубине моего сознания были гольяны, которые вкрадчиво прикасались к моему мозгу, и я все думал, возобновятся ли эти страшноватые, загадочные, но и многообещающие прикосновения при новой встрече. Быть может, убеждал я себя, так со мной говорит Чешир, хотя в этом случае я отчаянно нуждался в переводчике. Хирам, наверное, чувствовал то же самое, но благодаря особенностям сознания понимал этот язык. Быть может, эти особенности наделили его способностью говорить с Бубликом и дроздом – если Хирам вообще разговаривал с ними.
Обнаружив Чешира, я почти сразу получил ответ на свой вопрос – гольяны вновь затеребили мой мозг, и я спросил:
– Чешир, ты пытаешься говорить со мной?
Он моргнул: да, пытаюсь.
– Думаешь, получится?
Он моргнул трижды, очень быстро, и поначалу я не понял, что он имеет в виду, но поразмыслил и пришел к выводу, что новый сигнал означает «не знаю».
– Надеюсь, что получится, – сказал я. – Мне бы хотелось с тобой поговорить.
Он моргнул, намекая, что ему тоже хотелось бы со мной поговорить.
Такой возможности у нас, однако, не было. Мне подумалось, что гольяны ведут себя назойливее обычного, но в целом ничего не изменилось. Какое-то время я пробовал раскрыть сознание для этих рыбешек, но безуспешно. Наверное, решил я, помочь Чеширу не в моих силах и теперь все зависит только от него.
Мне казалось, Чешир не сомневается, что у него есть шанс, иначе и пробовать не стал бы. Но по размышлении я обнаружил в этой гипотезе множество слабых мест.
Когда мозгоцелование прекратилось, я пришел к выводу, что мы нисколько не продвинулись в новом способе общения, и сказал Чеширу:
– Вернусь завтра. Попробуем снова.
Райле я ничего не говорил. Боялся, она поднимет меня на смех за простодушие. Но в глубине души я верил, что никакое это не простодушие. Если Чешир способен научить меня своему языку, я только за, – это уж как Бог свят.
Я обещал ему прийти на следующий день, но не сдержал слова. Утром вернулась экспедиция номер два. Охотники добыли одного тираннозавра и нескольких трицератопсов, зато в числе трофеев обнаружились три гадрозавра (все с хохолками) и полакантус, бронированный динозавр с несоразмерно маленькой конусообразной головой и длинными шипами вроде рогов, торчавшими из спины по всей длине туши.
Кого я не ожидал встретить в нашем сегменте мелового периода, так это полакантуса – считалось, что эти динозавры вымерли гораздо раньше, а в Северной Америке и вовсе не водились, – но вот он, во всем своем гротескном уродстве.
Охотники привезли всю тушу целиком. Хотя ее тщательно выскребли, освободив от внутренностей, она уже начинала пованивать.
– Обязательно