Первая. Энн Авомика
смущенно проговорила женщина, пытаясь взять дочь за руку.
– Вам не за что извиняться, у вас прекрасная малышка! – моя мама всегда была добродушна с незнакомцами. Это довольно-таки просто, ведь еще не знаешь, что кроется внутри человека. – Хотите присесть?
Женщина улыбнулась и приняла приглашение. Пока мамочки болтали, Шэрон показывала мне браслеты, которые лежали в ее маленьком рюкзачке. Я до сих пор помню один из них – на резинке, состоящий из мелких оранжевых и бежевых бусин и искусственных морских раковин. Она рассказывала, откуда у нее каждый из браслетов: этот мама купила в торговом центре на прошлой неделе, этот бабушка прислала из Лондона, этот обменяла у девчонки через два дома. Рассказ о каждом сопровождался широкой улыбкой, не менее широко раскрытыми глазами и амплитудными взмахами маленьких ручек. Узнав, что мне одиннадцать, девочка немного засмущалась, после чего вернулась в прежнее расположение духа и гордо произнесла, что ее подружки сыпью покроются от зависти, когда узнают, что она завела такого большого друга.Рассказав мне еще несколько историй – о салате, приготовленном для мамы из банана и картошки фри, и о разбитой коленке пару недель назад – и еще несколько раз угостив меня мороженым, Шэрон пальчиком попросила наклониться поближе и сказала мне на ухо:
– Не заводи подружку. Скоро я вырасту, мне тоже будет одиннадцать, и тогда я буду твоей подружкой.
То, насколько она была милой, растопило мое сердце. Я улыбнулся и согласно кивнул.
Вернувшись домой, весь вечер я провел возле зеркала, ожидая, когда мои волосы начнут выпадать. Тогда я до сих пор не верил, что у меня рак.
Мама сказала, что Шэрон четыре года и у нее рак крови – лейкоз; миссис Смит узнала об этом на втором году жизни дочки.
Все эти годы, пока я был болен, я встречал Шэрон в клинике. Каждый раз она рассказывала мне все новые и новые истории, крепко обнимала, а иногда даже танцевала для меня. И при каждой нашей встрече она спрашивала, не завел ли я подружку.
Я очнулся от своих мыслей, когда был в нескольких метрах от дома. Мне стало стыдно за самого себя – Шэрон было уже десять, но я не видел ее почти год, с тех пор как выздоровел. Острое желание увидеть эту девочку настолько сдавило мою совесть, что я прошел мимо своего дома и направился в клинику.
Оказавшись возле входа, я понял, что могу не застать Шэрон здесь, ведь время процедур уже закончилось. Я поднял голову и осмотрел здание – все такое же, белое и стерильное, полное слез и разочарований, с щепоткой радости. Я положил ладонь на ручку двери, сделал глубокий вдох и вошел внутрь.
– Здравствуйте, – я подошел к администратору мисс Купер, симпатичной девушке лет тридцати, выглядевшей максимум на двадцать семь.
– Добрый день, – мягко ответила она и оторвалась от журнала регистрации, который заполняла. – Лиам! Что ты здесь делаешь? Я даже не знаю, можно ли сказать, что рада снова видеть тебя в нашей клинике.
– Не стоит, это прозвучит немного странно, – я улыбнулся и, почему-то, очень захотел обнять