Трое из Леса. Вторая трилогия. Юрий Никитин
оглядывался на измученные лица, вытянутые тела, беспомощно свисающие руки. Когда подошли к гостевому домику, не утерпел, спросил войта почти враждебно:
– Их повесили до смерти?
– Нет, конечно, – ответил войт бесстрастно.
– А докуда?
Войт задумался, посмотрел на небо, уже темнеющее, только красный закат окрашивает верхушки домов. Проговорил медленно:
– До сухости.
– А что это?
Мрак пихнул Таргитая, но войт ответил неспешно:
– Еще день-два. Пройдет дождь, все подсохнет, тогда и отвяжем.
Таргитай ахнул:
– Они ж загибнут!.. За что такая кара?
Мрак тащил Таргитая к лестнице, все как у дрягвы, только что не на болоте. Таргитай упирался, как коза, которую тащат на базар. Войт ответил равнодушно:
– Это не кара.
– А что?
– Так наши боги велят.
Таргитай покраснел от гнева. Мрак опасался, что дурак заорет, что он сам бог, ему никакие здешние деревяшки не указ, но Таргитай все же смолчал, не стал напрасно состязаться с чужим богом или постеснялся, только спросил:
– Почему?
Войт подумал, развел руками:
– Не знаю.
– Тогда надо отпустить.
– Нет, – ответил войт серьезно. – Боги рассердятся.
Таргитай скрипнул зубами, Мрак пихнул его в спину. Лестница стонала и раскачивалась под могучим телом тоже лесного человека, но из другого лесного племени, очень другого… Мрак развел руками, улыбнулся войту. Добрый дударь редко когда сердился даже чуточку, а сейчас вон затрясло всего.
Лицо войта оставалось бесстрастным, глаза не двигались. Он показался бы слепым, если бы не ощущение, что видит даже лучше их всех, вместе взятых. Мрак поднялся вслед за Таргитаем в хижину. Внутри чисто, сухо, стол и широкие лавки, они же лежанки, охапки сухой травы. Воздух тоже сухой, словно здесь нарочито все высушивали.
– Здесь нам постелили? Вот и дождемся утра. И не твое собачье дело, как у них и что. Говорю тебе еще раз, будь хоть трижды богом. В чужую боговню со своим камнем не ходят… Я говорю, в чужой храм свой жертвенник не носят!
Пристыженный Таргитай, так о нем подумали, повесил голову. Не нужны ему никакие жертвы. Разве что пусть его песни поют, но какие это жертвы, если поют не из-под палки? И никаких девок по весне ему топить не надо, пусть Мрак не дразнится. И летом тоже не надо. И даже на осень, когда собрали урожай, пусть не топят…
Мрак походил, пощупал стены, даже потряс, остался доволен хрупкостью. Если надо будет бежать, то прорвутся в любую сторону. Олег прилип к единственному окошку, рассматривал странную деревню, а Таргитай впервые не лег, послонялся и снова полез вниз по лестнице.
Олег и Мрак видели, как певец растерянно огляделся, потом побрел к ближайшим деревьям. Везде на диво чисто, словно гигантская поляна выметена, пришлось брести к дальним деревьям. Выбрался обратно почти сразу, за спиной такая вязанка хвороста, словно за все годы никто сухие ветви не собирал, копились столетиями.
Когда