Россия и Швеция после Северной войны. Борис Николаевич Григорьев
обстановки в Европе. Лондон, Париж и Стокгольм с опаской следили за приготовлениями Петербурга к летнему выходу в Балтийское море большой эскадры и за стягиванием в столицу 60 пехотных батальонов и 4 драгунских полков. А.Д.Меншиков хвастался, что со своими 50.000 солдат он опустошит всё побережье Дании и добьётся выполнения требований Карла-Фридриха. Лондон как будто ждал этого момента и послал в Балтийское море свою эскадру под командованием адмирала Чарьза Уэйджера (Wager).
Поход носил откровенную антирусскую направленность и был инициирован А. Хорном. Веттерберг утверждает, что этот шаг Хорна был спровоцирован действиями Петербурга: императрица Екатерина через Седеръельма сделала Стокгольму предложение выплатить в течение 3 лет на содержание шведской армии 300 тысяч р. Канцелярия правительства, т.е. сам Хорн, встретила это предложение с большим недоверием. К тому же шведам почему-то было не ясно, что скрывалось за аббревиатурой «р.»: рубли или риксдалеры. В январе 1726 года риксрод проголосовал против принятия денег из России, и Хорн немедленно вступил в контакт с Пойнтцем и попросил прислать к берегам Швеции английскую эскадру.
Оставим оценку щедрости Екатерины I на совести шведов. Было ясно, что маятник симпатий Хорна качнулся в сторону Ганноверского союза. Именно так и расценили это дело в Лондоне. «Я собственно плохо понимаю, как мы, строго говоря, могли бы оправдать посылку этой эскадры, не получив на это соответствующего обращения от государства, которому мы её послали, если бы не было перспективы его присоединения к нашему договору», – писал Пойнтцу 22 марта министр иностранных дел Англии Чарльз Таунсхенд.
Члены правительства были в недоумении: кто же из них мог сделать приглашение английским морякам? «Голштинец» М. Веллингк в своём возмущении назвал такое лицо безответственным. Хорн в ответ напустил ещё больше дыма и стал клясться, что это был не он. Прибывший из Петербурга Ю. Седеръельм предложил правительству выступить с дезавуирущим заявлением, учитывая прибытие в Стокгольм нового посла России, но ничего этого сделано не было. Король, Хорн и большинство в риксроде были настроены проанглийски.
Вместо «съеденного» голштинцами М.П.Бестужева Петербург послал в Стокгольм флотского капитана Николая Фёдоровича Головина (1695—1745) – отличного моряка, но весьма посредственного дипломата. Перед ним стояла всё та же невыполнимая задача – всеми средствами «уловлять» в прорусскую партию Арвида Хорна и противодействовать присоединению Швеции к враждебному России Ганноверскому союзу.
При появлении английского флота у шведских берегов возникли слухи о том, что англичане хотят силой заставить Швецию вступить в Ганноверский союз, восстановить абсолютизм королевской власти и учредить гессенское престолонаследие. Были усилены гарнизоны в Карлскруне, в районе Ваксхольма и Даларё. Головин в соответствии с оборонительным договором предложил