Россия и Швеция после Северной войны. Борис Николаевич Григорьев
рьяно проявились в период польского кризиса. Инструментом французской пропаганды стало французское посольство, так что Стокгольм в 30-х годах превратился в арену жестокой борьбы русской дипломатии с французской. Миф о русской угрозе пал в Швеции на весьма благодатную почву. После поражения в Северной войне шведская дворянская и купеческая элита стали мечтать о возвращении утерянных в войне территорий, и политика реванша надолго овладела умами и шведского правительства, и большинства населения страны.
С 1730 года русский трон заняла племянница Петра I, бывшая курляндская герцогиня Анна Иоанновна. Внешней политикой при ней вполне успешно руководил неизменный граф А.И.Остерман. Фельдмаршал Б. Х.Миних (1683—1767) в это время так оценивал положение в Швеции: «Швеция дала нашей государыне императорский титул; мы не ждём с её стороны никакого беспокойства…» Это, конечно, была слишком оптимистическая и поверхностная оценка, отражавшая сугубо текущий момент и не заглядывавшая в будущее. Более реально на Швецию смотрел вице-канцлер Остерман.
На 1731 год Петербург выделил Головину на раздачу членам риксдага или, как выразились чиновники Канцелярии, «на употребление потребным особам» 10.000 рублей. «Потребные особы» должны были препятствовать выбору неугодного теперь Хорна в лантмаршалы риксдага, которого активно поддерживали французский посланник Шарль Луи де Бьодо Кастеха19 (de Biaudos Casteja) (1731—1738) и английский посланник Эдвард Финч (Финк) (1728—1739). Последний, доносил Головин в Петербург, получил на подкупы шведской верхушки огромную сумму в 60.000 ф. ст. и каждый день угощал у себя членов риксрода и канцелярии. Но уже в июле 1731 года Головин получил из Петербурга инструкции взаимодействовать во всём с Финчем. После 12-летнего противостояния с позиций Ганноверского и Севильского союзов англичане вернулись к сотрудничеству и с русскими, и с австрийцами.
«…Я переведенною ко мне суммою никак не в состоянии отвратить предложения английского двора», – писал Головин, – «и хотя в секретной комиссии находится много доброжелательных персон, однако они мне откровенно… дают знать, чтобы им дано было некоторое награждение, в противном случае они могут пристать и к другой стороне…» Все деньги Головин раздал влиятельным членам влиятельной секретной комиссии, но его «лошадка» пришла к финишу последней. Впрочем, трудно сказать, насколько сильно на процесс выборов влияли деньги иностранных дипломатов, но Головин, во всяком случае, оказался в проигрыше, и в лантмаршалы (спикеры) был избран Хорн. Нарушив данное посланнику «дружеское» слово, новый лантмаршал стал избегать встреч с ним, ссылаясь на то, что его положение не позволяло ему сноситься с иностранными министрами. Всё это было шито белыми нитками, потому что положение Хорна нимало не мешало ему, в частности, сколько угодно встречаться с графом Кастехой.
Вместо себя Хорн отправил к Головину гоф-канцлера фон Кохена. Гоф-канцлер
Возможна транскрипция «Кастежа».