Презумпция невиновности. Екатерина Орлова
не стать отцом. Как-то варианты родить ребенка с другой женщиной я даже не рассматривал. Увидев Маринку, ощутил, что она не врет. Точно беременна. Не знаю, как почувствовал это, но на меня разом навалилось это осознание, не позволяя думать ни о чем другом.
Я пришел в ярость. Готов был разорвать дуру за то, что допустила такое. Уверяла меня, что на таблетках. Мы и презервативами пользовались каждый раз. Как так получилось, хер его знает. Но понимание того, что какая-то женщина носит под сердцем моего ребенка, творит такие кульбиты в моем желудке, что даже дышать тяжело.
Офигенное осознание, что дело не во мне. И не в Ире. В нас. Не в хорошем смысле офигенное, а просто как факт. Херня только в том, что у нас все равно не может быть детей. А с другой я их не хочу.
Взгляд скользит по крышам зданий, цепляется за птиц, которые кружат над ними, переходит на облака. Погода мрачноватая, как и мое настроение.
Что я должен думать, когда передо мной встал практически нереальный выбор? Я хочу своих детей. Ира поднимала вопрос приемных, но это не для меня. И она, уверен, тоже не сможет полюбить чужого ребенка. Слишком брезгливая для этого. После того, как врач огорошил нас вердиктом, мы оба ушли с головой в карьеру, чтобы боль притупилась.
Насколько хуевое чувство юмора у судьбы или того, кто там сверху. У пары, которая может позволить себе намного больше, чем почти каждый в этом городе, не будет того, ради кого все это делается. Некому будет передать дом, машины, квартиры, деньги на счетах, бизнес. Когда задумываюсь об этом, хочется выть. Ради чего тогда все? Мы с Иркой заработали уже столько, что могли бы бросить работу и весь остаток жизни путешествовать, практически ни в чем себе не отказывая. Жить в любой из квартир, которые купили в Европе, в доме на Бали или в Ирландии. Да пофиг, хоть на Гибралтаре. Только там осознание того, что мы пахали практически впустую, станет острее, и мы в конце концов разойдемся. А я люблю свою Мышку, и даже от мысли, что мы можем расстаться, становится плохо.
Такое ощущение, что жизнь ставит меня перед выбором: неполноценное семейное счастье с любимой женой или общий ребенок с любовницей, с которой я никогда семью не создам. Очень давно, когда я еще, сбивая ноги, добивался расположения серьезной студентки Иры Дудаевой, я поклялся, что, если она скажет «да», то всегда буду с ней. А позже, когда мы отмечали десять лет брака, я обновил свою клятву. И тогда же понял, что никогда не женюсь, если вдруг нам с Ирой по какой-то причине придется расстаться. Она – это часть меня. Моя половинка и мое все. После смерти мамы я нуждался в ком-то, кто был бы мне близок. Кто закрыл бы эту брешь. Ира смогла. Но, к счастью, не превратилась в жену-маму, а просто дала мне то тепло и любовь, которых мне так не хватало, когда мы с Иваном остались одни.
Едва эта мысль проскальзывает в голове, я достаю телефон и набираю брата. Пока идут гудки, смотрю на часы. У Вани сейчас три часа дня, он может быть занят, но мне чертовски сильно надо его услышать.
– Привет, старший, – здоровается он, а я выдыхаю, радуясь, что Иван не занят.
– Привет.
– Что