Счастье без имени. Ксения Черриз
не удалось установить, а пострадавшая о нём и не помнит.
При упоминании психоневрологического интерната Ивану стало дурно. Он вспомнил закрытую территорию, решётки на окнах низенькой старой постройки. Мрачные лица медперсонала. Неприятный резкий запах лекарств, старости и болезней. Тёмный коридор, едва освещаемый двумя окнами… Его маму, пока он не смог за ней присматривать, отправили в такой соседи. Так уж вышло. Они вызвали скорую, а те уже перенаправили её в интернат. Ивану потребовался не один месяц, чтобы вытащить её из того ужасного места.
– Нет другого выхода?
– Только если её заберут родственники или друзья. В другом случае, всё, чем мы можем помочь, это предоставить место в интернате.
Иван задумался. Интернат находился минутах в сорока езды от Вяземска. Ехать на двух автобусах с пересадкой или на такси. Своего автомобиля у Ивана не было, потому что отсутствовала нужда в нём. А значит, навещать каждый день он её не сможет. Как будет чувствовать себя молодая женщина, которая окажется среди незнакомых людей, по большей части старых и больных? Разве это пойдёт на пользу её здоровью?
Он вздохнул, закрывая глаза, заранее ненавидя себя за своё неравнодушие.
– Не надо в интернат.
– Не надо? врач приподнял брови и посмотрел поверх очков.
– Я поселю её у себя, пока она не оправится.
– Вы уверены? Мои полномочия закончатся ровно в тот момент, когда она выйдет из этой больницы, и я уже ничем не смогу вам помочь.
Иван махнул рукой, как бы говоря «это неважно, я разберусь».
– Ваш друг ведь служит в полиции? Капитан Хохлов?
– Да.
– Думаю, он поможет вам с документами, и когда пострадавшая…
– Татьяна. Её зовут Татьяна.
– Это она вспомнила?
– Нет, это я… то есть мы придумали.
– Понял. Так вот, когда Татьяна получит паспорт, вы можете считать, что ваш долг выполнен. Да может, она и вспомнит к тому времени, кто она и откуда.
Иван кивнул и вышел из ординаторской. «Ёлки-палки, ну зачем я ввязался?» Смутная запоздалая надежда, что, может, Татьяна ещё и откажется жить у него, слегка приподняла ему настроение, но что-то подсказывало Ивану, что он только что влип. Может, ему забрать свои слова обратно, пока их слышал только врач? Он его не осудит. Поймёт. Но потом Иван вспоминал огромные глаза напуганной лани, то, как девушка держала тонкими пальцами пластиковый стаканчик с чаем, делая маленькие глоточки, чтобы не обжечься, поглаживала безымянный палец, размышляя о возможном муже, – и всё это вместе рождало в нём смутное, но вполне сформировавшееся желание помочь. Не оставить в беде.
Поэтому, собираясь на следующий день в больницу, Иван зашёл в магазин и купил для Татьяны новую кружку. Самую простую, нежно-голубого цвета, без надписей и узоров.
– Это мне? – она смотрела на него, широко распахнув глаза, в очередной раз поражая его, он уже думал, что привык к ним.
– Да. Вам.
– Спасибо! Я даже не знаю, что сказать… вы спасли меня, теперь делаете подарки… это…
– Это