Сербия о себе. Сборник. Коллектив авторов
и физические расправы полиции и армии с оппозиционно настроенными гражданами свидетельствуют о нежелании власти иметь каких-либо политических соперников. В то же время своей нетерпимостью и жестокостью власть радикализировала оппозицию, способную подстрекать массовые собрания запуганных граждан своими резкими требованиями. Со своей стороны, власть использовала подобное поведение оппозиционеров для пропаганды, показывая на телевизионных экранах оппозиционное движение как разрушительное и антинародное, называя его «силами хаоса и безумия».
Высокомерное и вызывающее поведение сербской власти отличалось от предвыборного поведения властей других восточноевропейских стран. Политические аналитики считали это тогда выражением политической слабости Слободана Милошевича, но, как показало время, это было выражением силы и дерзости. Они проистекали из природы правящей политической системы и режима Милошевича, однако коренились они в истории, являясь частью традиции политической культуры и политического поведения власти в Сербии.
Сравнительно недавняя история сербского государства отличается исключительной жесткостью политических конфликтов. Междинастические распри, убийства и изгнания правителей, частые бунты и заговоры с XIX века формировали политически нестабильное сербское государство. В начале ХХ века сербский парламентаризм постоянно сопровождала тень политического, особенно же предвыборного терроризма, политических убийств, заговорщической деятельности «Черной руки»[82], а юридически гарантированная свобода выборов была практически обессмыслена акциями министерства внутренних дел в предвыборный период и перед самим голосованием. О былой атмосфере в Сербии красноречивее всего свидетельствуют слова Л. Давидовича (1906): «Политических противников считают врагами; против них все средства хороши». Аналогичная ситуация сохранялась и в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. Дополненные национальным компонентом, буквально наводнившие страницы газет политические конфликты привели к убийству в скупщине в 1928 г. и королевской диктатуре[83].
Этот краткий и поверхностный экскурс в историю свидетельствует, что нынешнюю политическую систему Сербии следует рассматривать не как частный случай, но как явление, порожденное одной из устойчивых культурных моделей данной страны[84].
Корни доминантной сербской модели надо искать в революционном рождении сербской державы и в постоянных попытках национального единения, продолжавшихся более столетия. Такое историческое развитие сербского государства предопределило потребность в сильной централизованной власти, опирающейся на репрессивный аппарат, особенно на армию. Существенная политическая роль армии обеспечивалась постоянным стремлением к национальному освобождению в
«Черная рука» – тайная националистическая офицерская организация.
В обстановке национальной борьбы и социальных противоречий в скупщине 19 июня 1928 г. было совершено преступление, великосербский националист смертельно ранил Степана Радича, лидера хорватской крестьянской партии (ХКП), застрелил его соратников: племянника Павле Радича, депутатов И. Пернара и Д. Басаричека. Убийство руководителей этой партии вызвало политический кризис, развитие которого привело в конечном счете к государственному перевороту, совершенному королем Александром 6 января 1929 г. В стране была отменена конституция, распущены все политические партии и установлена военно-монархическая диктатура.
Под культурными моделями я подразумеваю в самом широком смысле понимаемые образцы, в целом определяющие отношения в обществе – от системы ценностей до политических отношений. Они исторически возникают из ряда факторов, обусловленных политическим, экономическим, общественным и культурным развитием определенной среды. Время от времени стечение обстоятельств сказывается на формировании доминантной культурной модели, которая как явление медленно текущее влияет на события, политическую жизнь и действия людей, то есть на «короткое историческое время». В этом слиянии длящегося процесса и кратковременного по меркам исторического времени события история сопрягается с современностью (Ф. Бродель). О культурных моделях как основе политических отношений см. у Ги Эрме (Guy Hermet).