Король Севера. Любовь. Евгения Минаева
какие-нибудь требования?
– Нет, просто пригрозили, что в случае нового штурма сбросят лорда Кантора с самой высокой башни.
Моэраль поморщился: в Гофосе высоких башен было предостаточно. А Вардису хватило бы и одной.
– И чего они добиваются, как по-твоему?
Ренс покачал головой:
– Я боюсь строить предположения, мой король. После пленения милорда командование на себя взял племянник Ренлифа, но Молдлейт не стал с ним разговаривать. Он сказал, что вести переговоры будет только с вами.
– Молдлейт? А сам Сильвберн?
– Я не видел его, ваше величество. Я провел у Гофоса едва ли день, сразу помчался сюда…
Моэраль кивнул, отпуская рыцаря. И в самом деле, что мог знать этот вояка? Что же, по крайней мере, тягостное ожидание окончилось, Моэраль даже с ликованием в душе покидал поднадоевшую Тавесту, забирая оттуда армию и оставляя лишь сестру с горсткой воинов для охраны.
Теперь, с каждым днем все ближе и ближе подходя к окруженному городу, он полной грудью вдыхал пьянящий запах весенней степи, пахнущий жизнью… и войной.
На равнинах еще лежал снег. Уже ноздреватый, подтаявший, он упрямо отказывался сходить на нет, и Моэраль со злобным удовольствием представлял, как тяжело было Сильвберну продираться через еще плотные ледяные сугробы, спасаясь от преследования. Иногда по дороге попадались мертвецы. То из одной, то из другой груды снега вдруг показывались руки, ноги, головы, страшные, окоченевшие, покрытые жуткими красно-синими пятнами. Трупы плавали в неглубоких ложбинках, наполненных водой. Порой попадались объеденные костяки, на которых степные падальщики не оставляли ни капли мяса. Северяне по мере сил старались предавать останки земле – сейчас, когда сражение, состоявшееся недели назад, уже начало забываться, в них не было злобы на врагов, а значит, можно было поступать по-человечески.
Моэраль обратил внимание на скудные одеяния трупов. Ночной переполох, положивший начало разгрома Линеля, не позволил армии подготовиться к организованному отступлению. От Тавесты убегали едва ли не полуголые люди. Неудивительно, что рыцарю Ренсу войско Сильвберна казалось потрепанным – таким оно и было. Примерно представлявший себе Гофос Моэраль понимал: лишь отчаяние заставило Линеля идти западню.
Копыта коня вязли в грязи. Неровная разбитая дорога пьяной змеей вихляла по всей степи, поэтому Холдстейн, посовещавшись с тестем, хорошо знавшим эти места, принял решение идти к Гофосу по прямой. Это лес считается непроходимым для армии, а степь – наоборот, вовсе не то место, где обязательно держаться дорог. Влажная, исходящая талой водой, она гостеприимно приняла в свои объятия войско северян. Катили, переваливаясь на холмиках и камнях, телеги из обоза, неторопливо, выбирая местечко посуше, переставляли ноги пехотинцы. Гарцевали на заводных конях, ведя в поводу боевых, рыцари, выглядевшие так, словно выбрались на прогулку, а не шли на войну. Моэраль невольно сравнивал свой первый выход с армией из Вантарры в день, когда кружился в воздухе пушистый снег, а природа, затаив