Не овладеешь ветром. Мария Берестова
послушной наложницей? – требовательно спросил рыжий, настаивая на прямом ответе.
Зажмурившись, Нари всеми силами пыталась вытолкнуть из своего горла спасительное: «Да».
Выбор был безумно очевиден: лучше уж один этот князь, чем его воины. Ей нужно хвататься за эту возможность и радоваться, что она настолько ему приглянулась, что он готов дать ей ещё один шанс.
Нужно было просто сказать это «Да», но всё внутри неё противилось этой капитуляции. Она предпочла бы умереть – но кто ей теперь позволит умереть? Нужно было решаться там, под пристанью, а не тешить себя пустыми надеждами на побег. Но нет, она оказалось глупой, она рискнула – и теперь проиграла всё.
Дрожа от унижения и беспомощности, Нари даже открыла было уже рот, чтобы согласиться – но так и не произнесла ни звука. Обречённо сжавшись в ожидании последствий своей непокорности, она взмолилась о том, чтобы просто умереть здесь и сейчас.
– Впрочем, да, чего я ждал, – тихо пробормотал рыжий, и вдруг, сильным рывком, толкнул её куда-то в сторону.
От неожиданности и страха Нари вскрикнула и вскинула руки, пытаясь прикрыть лицо; спина налетела на что-то жёсткое – должно быть, стена сарая! – и бежать куда-то оказалось поздно, потому что справа и слева ей преградили дорогу увитые богатыми татуировками руки.
Переведя взгляд вперёд, Нари вздрогнула от ужаса: ястребиные тёмно-жёлтые глаза оказались прямо перед ней.
– Матерь Божья… – одними губами выговорила Нари, осознав, что насиловать её будут прямо здесь и сейчас.
«Ударить в пах!» – пришла спасительная мысль, но рыжий предвосхитил эту попытку, прижав её к сараю вплотную.
– Дурочка, – тихо и укоризненно сказал ей князь, наклонившись к её уху. – Вот чего тебе в каюте не сиделось?
Левая рука его мягко прошлась по её скуле; она сжалась от страха и снова зажмурилась. Скорее кожей, чем слухом, почувствовала, что он вздохнул.
– Обними меня за шею, – вдруг потребовал он, и от неожиданности она распахнула глаза – чтобы тут же снова зажмуриться, потому что его лицо было близко-близко к ней, настолько близко, что она ощущала ресницами его дыхание, и ей сделалось совсем уж страшно.
– Или делаешь, как говорю я, – жёстко и тихо поставил альтернативу он, – или я теперь же ухожу.
Дрожь неконтролируемого ужаса прошла по её телу, и она поскорее выполнила его приказ, и даже вцепилась в него изо всех сил, вспомнив, что лучше уж один он, чем все они.
Он тихо рассмеялся, явно уловив подоплёку терзавшего её выбора, но звук его смеха тут же потонул в гоготе окружающих их ньонцев, о присутствии которых Нари почти уже забыла – так тихо они стояли вокруг.
Теперь же тишина эта сменилась смешками, хлопками, одобрительными и поощрительными криками… и Нари вдруг осознала, что со стороны все эти обжимания у сарая выглядят так, как будто бы князь её целует, а она – она, видите ли, отвечает ему страстными объятиями!
От унижения и стыда она мучительно покраснела.
Он всё-таки нашёл способ выставить её в их глазах покорной