Виток эволюции. Леонид Сидоров
по-птичьи склонил голову набок, внимательно разглядывая кисть.
– Ну что, хиромант, – нетерпеливо продолжил Макс. – Нагляделся? Или ты погадать мне решил? Эй, молодой красивый…
– Ае, хи тангата коэ, – несколько торжественно кивнул абориген.
– Хорошо хоть понятно, что ничего не понятно, – пробормотал Макс. – Знать бы чего тебе так далась эта рука…
Мельком глянув на ладонь, растеряно запнулся.
– Вот чёрт…
На месте кошачьего укуса розовела тонкая молодая кожица.
– Не может быть! – Макс ошарашено поднёс ладонь к глазам. – Да не, бред какой-то… Стоп, – ожесточённо потёр виски. – Сколько времени прошло? Сутки, двое?
Абориген выставил вперёд левую ногу и что-то горячо залопотал, указывая вниз.
– Да бесполезно всё, не понимаю я! – взмолился Макс.
Абориген вздохнул, наклонился к ноге и дёрнул мизинец, как бы отрывая.
– Стоп! – Макс недоверчиво уставился на розовую кожу. – Ты это сейчас серьёзно? То есть ты хочешь сказать, он у тебя что, отрос заново?
– Хе аха? – вскинулся абориген.
– Ну, вырос снова? – Макс оттопырил указательный палец, дёрнул и как бы приставил заново.
– Ае! – просиял абориген.
– Офигеть! – потрясённо выдохнул Макс.
Полная регенерация. Как у саламандры. Вот оно зачем ему все эти вурдалацкие замашки. Выходит, нечто передаётся со слюной. Как вирус. Стоп… Это что же, значит и глаза тоже?
Макс кинулся в подсобку, рывком распахнул дверь и подскочил к зеркалу. Торопливо протёр пыль и вгляделся в отражение.
– Ф-у-у…
Вроде глаза как глаза. По крайней мере, пока. А может мутация пока не подействовала? Чёрт его знает. И так уже все галлюцинации одна хуже другой. То гиены явятся, то роботы, то мутанты. Кстати, да, о роботах. Надо бы поспешать. Вот-вот батарейка сядет. И тогда уже с галлюцинацией никак не поговоришь.
Наскоро утерев чумазое лицо, Макс выскочил в холл. Абориген с интересом наблюдал за действиями.
– Слушай, генацвале, – повернулся Макс. – Я тут пчёлок немного потревожу, ничего? – кивнул наверх. – Медку очень надо. Немножко, килограмм пять. Для друга.
Змеиноглазый пожал плечами и что-то односложно буркнул.
– Да уж, – сокрушённо вздохнул Макс. – Наверно суахили вообще самый сложный язык. Ладно, по крайней мере, на пасечника ты не очень похож…
Прихватив из подсобки трухлявую простыню и стремянку, целеустремлённо побрёл к винтовой лестнице. Змеиноглазый бесшумной тенью скользнул следом.
– У-ф-ф, – едва не повалив стремянкой рыцарей, Макс неуклюже развернулся к лестнице и остановился на первой ступеньке немного перевести дух.
– Дружище, раз уж ты тут, может поможешь? – выразительно глянул на аборигена и без всякой надежды подёргал ножку стремянки. – Туда, затащить! – махнул вверх. – Туда! Понимаешь?
Абориген с готовностью ухватился за железку.
– Хаере маи!
– Во, надо же, хоть с юга, а ведь понимает! – восхитился Макс.– Ну тогда пошли!
Пыхтя и громыхая,