Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений. Марк Блиев
накала, однако, не снижалась в Южной Осетии, где по-прежнему бесчинствовали грузинские тавады. Генерал И.В. Гудович, как и его предшественники, желая опереться на грузинскую знать, потакал ее социальным притязаниям. Дела Южной Осетии он передал полковнику Ахвердову, которого новый командующий назначил «правителем Грузии». Как типичный грузинский тавад, Ахвердов главной своей задачей считал защиту в Южной Осетии интересов грузинских феодалов. Для этого полковник Ахвердов просил командующего прислать российские войска, которые бы содержались местным населением, охраняли бы грузинских князей и подвергли аресту осетинских старшин. Одновременно правитель Грузии требовал от Гудовича организации с помощью российских войск блокады Южной Осетии, не позволяя ей сообщаться ни с грузинскими селами на юге, ни с Осетией на севере. Несмотря на крестьянское движение, с 1807 года набиравшее силу, командующий отказал правителю Грузии в войсках, которые Ахвердов намерен был «держать» в Ахалгори и Ломискане; объяснение своему отказу Гудович дал предельно ясное: «Воинские же команды держать... для того, чтоб помещики (грузинские. – М. Б.) имели силу управлять подвластными по своим прихотям, не годится». Командующий предлагал правителю Грузии «употребить увещевания, уговоры и другие средства». Отказав в регулярных войсках, генерал Гудович под давлением постоянных ходатайств грузинских феодалов, оказавшихся перед мощным сопротивлением южных осетин, выделил казаков, разместив их небольшими группами по феодальным владениям в Южной Осетии. Этими группами казаков, как правило, командовали грузины, получившие от российских властей воинские звания. Они находились на содержании местного населения, обязанного не только кормить казаков и их грузинских командиров, но и выполнять любые приказы. Нововведение, на котором настаивал правитель Грузии и о котором идет речь, вскоре обернулось вооруженной оккупацией Южной Осетии, приведшей к стихии грузинского насилия и бесчинства. Джавские крестьяне рассказывали, как грузинский капитан Амираджиби, запретив работу мельниц, расположенных на реке Лиахве, а затем через некоторое время сняв свой запрет, выждал, чтобы в мельницы свезли побольше зерна, и с помощью казаков конфисковал крестьянские запасы. Капитан арестовал безвинных людей, держал их в тюрьме и заставлял родственников вносить за арестованных выкуп. Тот же Амираджиби «марта 12 вечером приехал с 10 казаками и», как обычно, («и как служили») крестьянская семья отдала ему «12 чанах ячменя и что как могли: хлеб, кушанье и водку, потом просил три тунги вина, но мы оного найти не могли, казаки, после того как выпили вина, один потребовал жену» хозяина. Дело кончилось тем, что члены крестьянской семьи «разругали казака», за что капитан Амираджиби, вызвав еще 25 грузин, учинил расправу над этой семьей. Осетинские крестьяне приводили перечень жестоких насилий, к которым прибегал Амираджиби в селах Южной Осетии для собственного обогащения, обращались к российским властям с жалобами,