Интим не предлагать. Татьяна Полякова
колпаки свистнули. Ясно, что Упырь с дружками, так ведь не поймали.
– Упырь осторожный, – со злостью заметила я.
– Ну… твоими молитвами. Говорил я тебе тогда: пустое дело его от колонии спасать. Нутро у него гнилое, а ты: ребенок, ребенок… Вот теперь не ребенок, и самое ему в колонии место, а ведь не докажешь. Законы лучше меня знает, я ему слово, он мне пять.
– У него условный срок когда кончается?
– Месяц остался. А чего?
– Ничего, размышляю. А ты почему не при параде? – додумалась спросить я, глядя на видавший виды спортивный костюм участкового.
– Так какой теперь парад? Третий день на пенсии. В субботу проводили.
– Ты на пенсии? – не поверила я.
– Конечно, – обиделся Петрович. – Все сроки вышли. Пора и молодым дорогу дать. А я уж на общественных началах…
– Кто ж у нас теперь участковый?
– Андрюшка Коломейцев, Марьи Петровны внук, из сто седьмого дома. Вот, пришел на смену… Правда, временно. Парень он неплохой, а что до молодости, так молодость не порок. Жизнь, она всему научит.
– Надо бы мне с ним встретиться, – заметила я.
– Ну, какой разговор. – Петрович посмотрел на часы. – Давай часа в три встретимся в моем кабинете… в его то есть. Потолкуем. С Упырем надо что-то решать. Зарвался парень.
– В три? – Я тоже взглянула на часы.
– Придешь?
– Приду.
Я поднялась и, кивнув Кузе, зашагала к кустам.
Андрея Коломейцева я помнила упитанным, веснушчатым мальчишкой, который вечно ныл и не давал покататься на своем велосипеде. А вот теперь он, оказывается, наш участковый. Впрочем, я тоже довольно давно не играю в «классики», и если я за это время успела закончить институт, то и Андрюхе ничто не мешало сделать то же самое.
Выбравшись из кустов, я огляделась и, сунув в рот два пальца, по-разбойничьи свистнула. Надо сказать, свистеть я умею мастерски, вызывая тем самым зависть у мужского населения района младше пятнадцати лет. Но и без того я человек в нашем районе довольно известный. Семь лет назад обо мне часто писали газеты, и не только областные. Я занималась художественной гимнастикой и кое-чего в этом виде спорта достигла. Правда, олимпийского «золота» так и не увидела. В девятнадцать лет, возвращаясь с дачи, я попала в аварию, и с большим спортом пришлось проститься. Поначалу это было нелегко, но раскисать я себе не давала, окончила институт и начала работать тренером в своей спортивной школе. Год назад, когда наш директор по состоянию здоровья ушел на пенсию, я совершенно неожиданно для себя оказалась на его месте единогласным решением коллектива, которое, что еще более неожиданно, охотно поддержало начальство. Забот на меня свалилось столько, что горевать об олимпийском «золоте» просто времени не было. И теперь, размышляя о своей жизни, я могла с убежденностью сказать: что бог ни делает, все к лучшему.
Свистнув, я еще раз огляделась и вскоре заметила, как дрогнули ветви кустов напротив. Кузя тоже заметил, хотел тявкнуть, но, посмотрев на меня, флегматично отвернулся.
– Чугунок, – позвала я не слишком громко. – Вылазь.
Ветки