Белый снег – Восточный ветер. Иосиф Линдер
Каймадо во двор. Там уже поджидала машина, чтобы отвести капитана в ресторан «Ямато», где предстояла встреча с Сержем Воронцовым. Услышав шаги, водитель поспешно выбрался из кабины и вытянулся в струнку. Ниумура окинул его придирчивым взглядом, под которым бедняга, казалось, вот-вот лопнет от напряжения, и распорядился:
– Отвезешь господина в город и будешь выполнять все, что он прикажет!
– Да, господин подполковник! – послушно склонился в поклоне водитель и распахнул дверцу перед Каймадо.
Тот сел на заднее сиденье, и машина плавно тронулась с места.
Харбин мало напоминал прифронтовой город. По крайней мере, в центральной его части в глазах не рябило от мышиных армейских мундиров, куда чаще встречались пары в модных костюмах. Яркими огнями рекламы зазывали посетителей ночные рестораны и плодившиеся, будто грибы после июльского дождя, шумные варьете. Но это был и не Харбин годичной давности, когда Каймадо находился в Маньчжурии с заданием советской разведки. В городе все меньше и меньше оставалось места русскому. Раньше на главной улице едва ли не в каждом доме располагались магазины именитых русских купцов: «Кузнецов и Кº», «Каплан и Варшавский», «Эскин и Кº», среди которых конечно же лидировал знаменитый «И. Чурин и Кº». Прилавки ломились от дорогой пушнины и галантереи, а теперь все это великолепие теснилось японскими фирмами. О прошлом величии Российской империи и ее могучей руке в Китае – Китайско-Восточной железной дороге – свидетельствовали лишь монументальное здание управления КВЖД и величественный Свято-Николаевский собор.
Каймадо с жадным интересом наблюдал за тем, как близкий ему дух японской предприимчивости все увереннее утверждал себя в Маньчжурии. Его сердце наполняла вера в то, что очень скоро этот дух будет господствовать на всем Дальнем Востоке. После разговора с генералом Янагитой у него не оставалось ни тени сомнения в этом. Недалек и тот час, когда сам император оценит принесенные им, Каймадо, жертвы во имя Великой Японии. Жизнь в стылых бараках на комсомольских стройках, набитые киркой мозоли на ладонях и ледяное дыхание НКВД в затылок – скоро все это будет позади!
От тешащих тщеславие мыслей его отвлекли резкий толчок и скрип тормозов. В свете фар мелькнула тень рикши. Водитель, проклиная всех китайцев, вместе взятых, энергично крутил баранку, пытаясь развернуть машину на главную улицу – Китайскую. Отсюда было рукой подать до ресторана «Ямато», и Каймадо, подчиняясь внезапно нахлынувшему порыву хоть немного побыть самим собой, распорядился:
– Останови машину, дальше я пойду пешком! Заберешь меня позже на этом месте.
– Слушаюсь, господин! – кивнул водитель и, выскочив, предупредительно распахнул дверцу.
Капитан окунулся в оживленный поток праздношатающейся публики. Русских ресторанов в аристократическом квартале по-прежнему хватало: «Тройка», «Модерн», «Погребок Рагозинского», – но и они постепенно вытеснялись японскими и китайскими заведениями. В них уже почти не звучали песни кумиров – Вертинского, Лещенко, Коли Чегина, чей малиновый тенор так любили