Вдовец. Рина Макошь
фотографию жены. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным, словно бы никто и ничто не могло ему помочь. Но он знал, что должен быть сильным для своих детей.
– Прости меня, дорогая, – шептал он тихо, – но я не знаю, как мне жить дальше. Я не могу заменить тебя нашим детям. Я стараюсь быть им и папой, и мамой, Нелли. Я очень стараюсь.
Плечи, припорошенные свежим снегом, тянуло к земле. Но не невесомые снежинки давили на Игоря неподъемным грузом. На кладбище он смотрел на себя глазами жены и казался себе ужасно жалким, несчастным и никчемным. А потом снова встречался с ее смеющимся взглядом на черно-белой фотографии. Она как будто говорила ему: «У тебя все получится! Теперь у тебя силы на двоих!» И он верил этим не сказанным женой словам.
Он задумчиво вышел с кладбища и сел в машину. Ему трудно было ехать домой, зная, что дети ждут его, что предстоит провести с ними вечер и снова стараться быть веселым, придумывать развлечения и пытаться все-таки быть хорошим отцом. Он должен справиться.
Когда он зашел домой, Максим бросился его встречать, а Майя на руках у бабушки заерзала, заулыбалась папе.
– Где ты был? – спросил сын, как обезьянка карабкаясь по папиной ноге.
– Я ездил в гости к маме, – ответил Игорь, слегка закусив губу. – Мы просто поговорили.
– Ты ездишь к маме? – Макс аж задохнулся от возбуждения. – Я тоже хочу!
Игорь видел, как нахмурилось лицо Ирины Васильевны.
– И ты съездишь к ней обязательно. Когда будешь готов.
Наконец Игорь взял сына на руки. Максим был уже взрослым, пять лет, и на руках ему было даже неудобно. Но все же мальчишка вцепился в шею отца и не отпускал его. Игорь понимал, что ему нужно быть сильным для своих детей, чтобы они могли продолжать расти в этом мире. Он знал, что это будет трудно, но он обещал себе и своей жене, что будет делать все, что в его силах, чтобы защитить Максима и Майю от любых невзгод.
Утром тридцатого декабря в свете желтых фонарей Игорь тащил сына в сад, толкал коляску перед собой и бормотал «силы на двоих, силы на двоих». Максим шел молча, на вопросы отца отвечал неохотно или совсем их игнорировал. Впереди их ждали новогодние каникулы длиной больше недели, и мысли об этих каникулах нагоняли страху.
Воспитательница приняла мальчика одновременно с усталым и радостным выражением лица. И впервые обратилась к Игорю:
– Вы уже решили, как проведете каникулы? Максиму не помешало бы отвлечься, – у нее был мягкий голос и добрые глаза, но при этом мешки под глазами и опущенные уголки губ отталкивали.
– У нас немного вариантов, – кивнул Игорь на дочь, которая с любопытством рассматривала все вокруг и заглядывала каждому в лицо.
Наконец Ольга Константиновна переборола свое смущение и выбрала сторону воспитанника и достойное поведение педагога, а не смущенной школьницы, и заговорила о том, что ее беспокоило.
– Макс очень закрытый стал. Я знаю, у него большое горе, но он его никак не проявляет… То есть он не дерется, не плачет, не обращает внимание на других мам,