Охота на охотника. Владимир Поселягин
знакома. Найди мне ездового, что с лошадью справится, он её и приведёт. Повара подбери. Я с освобождёнными вас нагоню. Это всё, можете идти.
– Снова Воронцова? А военфельдшер?
– Да, обе. И Лютова тоже там. И ещё два десятка девчат, мужчин держат отдельно. Это те, кто не сбежал.
– Ясно. А раненые?
– Не убили, что странно, выделили ночную смену, заботятся наши.
На этом мы разбежались. Боец держал меня за ремень, потому как ничего не видел, и семенил следом, а шёл я быстрым шагом. Так и добрались до окраин, проникнув внутрь. Кстати, у двух других заслонов забеспокоились, не отвечает один, ракеты не пускает, отправили проверить двух солдат. Ещё пока в пути.
То, что мне было нужно, находилось на окраине. А лошади паслись на поле. Поэтому я решил взять две повозки и кухню. Мы поймали пять лошадей, боец довольно ловко запряг попарно коней в две повозки и одного коня в кухню. Одну пару лошадей привязал к задку первой повозки, а коня с кухней к задку второй, и повёл такой вот обоз наружу.
Мне четырёх часовых пришлось снять, чтобы всё тихо прошло. Станнер рулит. Дальше ему приказал отъехать на полкилометра и ждать меня. Я его найду, вижу в темноте, так что боец покатил прочь от города, а я побежал к постройкам местной больницы, где и размещался медсанбат. Тут станнером снял часового у сарая, где девчат держали, и второго, у склада, где мужчин охраняли, тут и легкораненые из медсанбата. Освободил. Почти восемьдесят человек выходило. Причём ушли не все, волевым усилием командир медсанбата, а он был тут, военврач второго ранга, оставил минимум медиков с одним врачом, чтобы присматривали за оставшимися ранеными.
Ну, врача он не оставил, только пожилого фельдшера, надеясь, что на него рука у немцев не поднимется, да тот и сам добровольцем вызвался. Пять пожилых из санитарок взял, и всё. Немцам раненые не интересны, охрану поставили и забыли. Я потому часовых и не убил, вырубил, чтобы на раненых не отыгрались.
Тут так же построив людей колонной, повёл к повозкам. Раненых, кому тяжело идти, усадил на повозки, Воронцову к повару на облучок кухни, и дальше вёл людей, пока до роты не дошли. Вернее, до остатков нашего полка.
Овечкин принял кухню и повозки (теперь он за них отвечал), искал возниц среди бойцов, неходячих раненых – на носилки. Повар, к слову, был найден именно у медиков, он и занялся кухней, а я выделил припасов. Сделал вид, что запас был складирован тут, в небольшой посадке. Как раз на одну закладку блюд. Хорошо, что немецкий повар кухню помыл и залил в котлы свежую воду на утро. Вот повар и занялся делом, да на ходу. Тем более вышли мы не сразу, успел все нашинковать и начать готовить. А двое помощников бегали вокруг и хворост искали для топки.
Врачи осмотрели наших раненых и сообщили, что троим нужна операция. Да ещё срочная. Чем и занялись, фонарик и сумку с инструментами я выдал. Трофей. Заодно покормил освобождённых медиков и легкораненых, их в плену почти не кормили. Час простояли у посадки, пока медики не закончили, они одну повозку как операционный стол