Дочери мертвой империи. Кэролин Тара О'Нил
околдовывал. – Всего один, прошу. У меня ничего нет.
Старушка вновь посмотрела на мою блузку и юбку.
– А похоже, что было достаточно. Теперь знаешь, каково это – быть в нужде, а, помещица?
Знает, каково это? Вся моя семья погибла, а она думает… Раз я когда-то жила в большом доме, а мою юбку сшили из дорогой ткани, то я этого заслуживаю? То он и этого заслуживают?
Ее жестокие слова словно ударили меня под дых. Я не помещица! Рука потянулась к груди, пытаясь утихомирить злость, чтобы не сказать то, о чем пожалею. Ладонь – на сердце, как делала мама, когда хотела меня успокоить.
Пальцы скользнули по гладкому металлу под тонким шелком блузки.
Машино ожерелье.
Я прижала к нему ладонь и закрыла глаза. Эта икона прикасалась к ее коже. Драгоценность напомнила мне о том, что я неодинока. Когда-то ее благословил брат Григорий, и теперь это оберегало меня.
А потом я вспомнила: у меня была не только цепочка, но и еще кое-что ценное.
Убегая через лес, я несколько раз ослабляла корсет, почти сняла его совсем. Но что-то меня остановило в последний момент. И слава богу! Под его подкладкой были припрятаны бриллианты, изумруды и сапфиры – остатки семейного богатства.
Я вовсе не попрошайка. Я несла с собой наследие своей семьи. Я их наследие. И я выживу, потому что они не оставили меня в нужде. У меня есть что обменять.
Я снова взглянула на сырники, но, даже умирая от голода, я не могла позволить себе потратить самоцветы на еду. Они стоят тысячи рублей! На эти деньги я смогу жить в достатке до конца своих дней, когда доберусь до безопасного места.
А я обязательно доберусь.
Мимо проходившая с дочерью женщина нехотя направила меня в сторону колодца, стоящего у самого края поля. Почувствовав прилив сил, я черпала свежую прохладную воду из ведра, впитывая ее, словно губка, пока не напилась вдоволь. Я едва не расплакалась от облегчения. Никогда раньше у меня не было нужды в еде и питье. Как бы ни была тяжела жизнь в доме Ипатьева, голод не сжимал мой желудок, сухая жажда не терзала горло и язык. А сейчас я не ведала ничего слаще, чем эта колодезная вода.
Не торопясь я вымыла лицо и руки, пригладила волосы. Взглянула на свою одежду и решила даже не пытаться отстирать кровь от юбки и блузы – не поможет, их теперь только выкидывать. Утолив жажду, я вновь смогла трезво мыслить и задумалась над планом дальнейших действий.
Екатеринбург остался позади. Но за полтора дня я не могла уйти далеко. До Екатеринбурга – города ярых коммунистов – отсюда наверняка все еще рукой подать. Местные, может, и не были коммунистами, но знаться со мной не хотели. Отсюда стоило уйти как можно дальше и как можно скорее.
Лучше всего сесть на поезд. Если они еще ходят. Ближайший вокзал находился в Екатеринбурге, но вернуться туда я не могла. Надо найти небольшую пересадочную станцию или направиться в ближайший город. Из отрывков новостей, которые удалось услышать в доме Ипатьева, я узнала, что весь север находится под контролем большевиков. А вот Челябинск на юге был подконтролен