Племенной скот. Наталья Лебедева
ни в какую! – тетя Варя все повышала и повышала голос, так что слышали ее теперь все, и все разговоры вокруг смолкли. – Говорит: я лучше, мать, тебя брошу, а ее – ни за что! Ну и женился, и ушел с женой в новую избу жить. А мать-то не простила!
– Иди ты!
– Вот тебе и иди. Да и по всему видать – ведьма она, Матрена. Мне соседка ихняя рассказывала так: Светка ж беременная ходила, да уж живот совсем тяжелый был, рожать скоро. Уж и Чмыхало к ним ходила, знахарка: все готовилась ребеночка принимать.
– А свекровь-то что? – торопила тетя Люба, раздираемая любопытством.
– Так соседка вот что говорит: неделю назад напал на Светкину избу сон. Видать, старуха напустила. И говорили потом, что как уснули – не помнят: и Светка, и муж ейный. А перед тем все сороки на изгороди галдели. Муж их гонял, гонял… А они поднимутся, да опять и сядут.
– Так это точно ведьма с подружками!
– А я тебе о чем и говорю! И вот Светка с мужем уснули крепко-накрепко, да при этом Светка – на лавке, а он прям за столом, где сидел. Там и проснулся под утро. Ничего не слышал, не видел. Только смотрит: не так что-то с женой. Он ее будить, а она стонет, едва добудился!
– И чего ж?
– Стонала все сначала: мол, тяжко мне, мол, как каменный живот. А потом хватились: глядь – нету живота. Вот плоский – и все. И ребеночка нет. А под самым пузом – красный шрам, длинный, от бока до бока!
– Господи помилуй!
– Вот тебе и так.
Алена вздрогнула. Она следила за рассказом, как за небылицей: рассеянно, закусив травинку, глядя на меркнущий, закатный горизонт – но тут вдруг встревожилась. Она и верила, и не верила тому, что рассказывали, но неизвестную Светку стало жалко, и зло разбирало на свекровь. Стиснув кулаки, Алена принялась слушать дальше.
– Так как же все это вышло? – тетя Люба от нетерпения стучала по земле суковатой палкой, на которую опиралась во время ходьбы, а другой рукой держалась за сердце.
– А я тебе скажу, – тетя Варя продолжала с видом знатока, – только Светлана с мужем уснули, сороки-ведьмы тут же в трубу. Ударились об пол, стали бабами, как и были, да взяли нож. Живот разрезали и ребенка вынули. Потом крепкой ниткой дырку зашили, в сорок превратились, дитя подхватили и – только их и видели.
– Что ж делать-то теперь?!
– А что делать? Этого дитя-то не вернуть. А вот знающие люди чего говорят. В следующий-то раз, если снова беременность случится, надо мужу настороже быть. И как захочется ему спать крепко-крепко перед самыми родами – превозмочь, во что бы то ни стало! И вот как не заснет он, то увидит, как прилетят те сороки. Тогда нужно не ослабеть: дождаться, пока жену разрежут, ребенка вынут да живот снова зашьют. И вот когда схватит главная ведьма ребеночка, чтобы с йим улететь, надо выскочить да колом осинным ее проткнуть. Тогда только ребенка своего и сбережешь.
Алена слушала и шевелила губами, будто стараясь запомнить – на всякий случай.
– Ну! А попы говорят: враки это все, – отмахнулась вдруг тетя Люба. Ей обидно вдруг стало, что кто-то может знать и понимать больше нее. – Говорят, не