Стальные боги. Замиль Ахтар
Просто таков был мир. Ныне я возродился во имя Архангела в том же несовершенном мире, но теперь нож в моей руке, и направлен он на тех, кто этого заслуживает.
Мне даже не пришлось поднимать голову – священник потянул меня за волосы.
– Тяжелой водой я очищаю тебя от всех грехов перед лицом Архангела и Двенадцати ангелов.
Моя армия на берегу озера простиралась до горизонта. Пятьдесят тысяч вооруженных паладинов наблюдали за возрождением своего Великого магистра.
Старый священник схватил меня за плечи.
– Веруешь ли ты в Архангела и Двенадцать, которых он поставил охранять верующих?
– Верую.
– Отрекаешься ли от Падших ангелов и отвергаешь ли все их искушения?
– Отрекаюсь.
– Будешь ли следовать воле своего императора, куда бы она тебя ни вела?
Я поколебался, затем сказал:
– Куда бы она ни вела.
Как только обряд был завершен, я вышел из воды. Беррин, мой заместитель, подал набедренную повязку, и я направился к зажженному им костру. Сорвав с дерева фигу, я сел у огня и наслаждался теплом. Ах, как легко быть новорожденным – чистым листом пергамента, на котором можно начертать Священное Писание.
– И каково это – быть Михеем Железным? – спросил Беррин. Толстые щеки делали его похожим на младенца. Но он был первым из моих паладинов и черные доспехи нашего батальона носил так, будто они были отлиты на нем при рождении. Красный узор нагрудника подчеркивал его рыжие кустистые брови, сейчас от волнения опущенные вниз.
– До того как я вошел в эту воду, моя душа была покрыта дегтем. Теперь она безгрешна и сияет, как звезда. – Я выплюнул в огонь фиговое семечко. – Не хочу, чтобы она снова потемнела. – Я поднял ладони вверх. – Беррин, ты поможешь мне быть достойным человеком?
– Мой господин, ты и так лучший из нас. Потому тебе и оказана эта честь.
– Нет… Я не более достоин, чем любой из вас. – Я зажмурился, чтобы скрыть слезы. – Когда священник толкнул меня и погрузил в воду, я увидел все дела рук своих. – Передо мной снова промелькнул образ Мириам, в комнате без окон, пронзительно кричащей от родовых мук, окруженной презренными тупыми священниками. Как я мог оставить ее там? – Я творил такое… Меня следует бросить в самую глубокую яму.
– Тяжелая вода все смыла. Это твой великий день, мой господин. Не стоит омрачать его унынием.
Беррин ерзал и прятал руки за спиной. Невыносимая отстраненность. Да, возродившись в Священном море, я стал равным любому лорду, даже императору, но меньше всего мне хотелось, чтобы мои люди считали меня выше себя, чтобы воспринимали таким же, как попиравшие их гнусные лорды.
– Это великий день для всех нас, – сказал я. – Любую оказанную мне честь я разделяю с каждым из вас. И, Беррин… пожалуйста, не зови меня «господин». Я не стану пороть тебя из-за пшеницы.
– Как скажешь, Великий магистр.
– Так-то лучше.
Я доел фигу, стряхнул меланхолию и оглядел своих людей. Они преклоняли колени, когда я проходил мимо. Мои святые мечники,