Есения. Вера Пчелинцева
вот оно, чудесное озеро, и место для парковки есть. Дети тут же побросали свои гаджеты, схватили сумки и побежали на зеленую травку, поближе к воде. Народу было достаточно для того, чтобы Полину Эдуардовну охватило нервозное состояние. Ей вполне хватало шума и людей на работе, поэтому вне своего торгового центра она любила тишину. А еще лучше одиночество. Своих внуков потерпеть она была согласна, да они и не доставляли хлопот, но вот мельтешащие и громко кричащие чужие малыши…
«Господи, но ведь это вполне себе симпатичный ребенок? Почему ж он меня так раздражает?»
Только с Ириной она делилась своими чувствами.
***
– Ирка, я их ненавижу! – наедине с подругой она не стеснялась в выражениях.
– Кого? – с годами Иринка, теперь уже Ирина Геннадьевна, совсем не изменилась и порой, как и много лет назад, не сразу понимала, о чем ведет речь ее эмоциональная собеседница.
– Детей! – тон стал еще более раздражительным. – Они все орут, визжат. А их родители не делают им замечания!
Этот разговор случился как раз после возвращения Полины из Доминиканы.
– Ты представляешь? Двенадцатичасовой перелет, огромный самолет, и битком набит детьми!
– И что, прям рядом сидели?
– Ирочка, у меня такое чувство, что они даже на мне сидели. – Злость в голосе растворилась, и остались лишь усталость, беспомощность. – Я же специально взяла место повышенной комфортности.
– О, бизнес-класс?
– Нет, я не беру бизнес-класс. Там бывает еще хуже.
– Почему?
– Ой, ты что! На таких снобов можно нарваться! Не дай бог!
– Хорошо, что я никуда не летаю, – засмеялась Ирина, стараясь разрядить обстановку.
– Ничего хорошего, – проворчала Полина. – Хотя после вчерашнего… Представь, я такая вся отдохнувшая, довольная, загорелая, села у окошка, изучаю предложенное меню, и тут началось… Сзади сидела какая-то мамочка с ребенком, причем папа их сидел в другом конце самолета! Деловой! Периодически прибегал и спрашивал, как дела. А как дела, если за все время ребенок замолкал дважды на полчаса, потому что, наверное, уже сам был в обмороке от своих криков. И еще пару раз мамочка уносила его в туалет. Ира, я все понимаю, и, скорее всего, этот малыш не совсем здоров, – тон опять чуть смягчился, – но это невыносимо. Он не просто плакал. Он орал. Хрипел, рычал. Я таблетки от головной боли даже пила. Беруши не помогали. А сбоку – самолет же большой, в нем три ряда, – в среднем ряду мамочка с тремя детьми. И если та, которая сидела сзади, хоть как-то реагировала на вопли своего чада, то тут и мамаша странная. Она постоянно вызывала стюардессу, скандалила, требовала то подогреть, то остудить бутылочку для младшего, орала на своих орущих детей.
– Поля, – только и смогла вымолвить Ирина.
– А впереди сидела девочка – нахалка! Чего ты смеешься? Она постоянно пыталась выключить мои наушники, лазила под сиденьем и брала мои кроссовки!
– Зачем?
– Не знаю! А ее папа весь полет спал,