Ленин. Антоний Оссендовский
розовая, золотистая, зеленоватая лента реки. Хотел он броситься в ее цветистые ласковые струи и плыть, плыть далеко, к солнцу, которое разбрызгивает пурпур и золото, призывает и тянет к себе.
Маленький Владимир снова обнажил голову и стоял в невыразимом восторге – недвижимый, завороженный, безотчетно втягивая всей силой легких свежее дуновение, залетающее от Волги.
Из-за выступающего утеса, где пенились и крутились верткие струи, выплыл большой плот. Люди, сжимая длинные багры, вбивали их окованные железом концы в дно и толкали сотни толстых сосновых и буковых бревен, связанных лыком. Посредине плота стоял шалаш из коры и зеленых веток, а перед ним на каменной плите горел маленький костер. Толстый, бородатый купец сидел перед огнем и пил чай, наливая его из кружки на блюдце. Время от времени покрикивал он поощрительно:
– Гей, гей! Сильней, быстрей, крепче! Ну, запевайте, ребята, работа легче пойдет! Ну!
Согнувшиеся над баграми работники начали бурчать угрюмыми голосами:
Эй, дубинушка, ухнем!
Эй, зеленая, сама пойдет!
Эй, ухнем! Эй, ухнем!
Неохотные слабые голоса оживлялись понемногу, набирали более громкого, более смелого тона и ритма. Стоящий у длинного весла рулевым молодой работник запел вдруг звучным высоким тенором разбойничью песню:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Сеньки Разина челны.
Хор сгорбленных фигур, топающих босыми ногами на подвижных, мокрых бревнах, поднял мелодию слаженным хором:
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны!
Крутой берег отбил слова песни; они покатились над рекой, свалились в низину, начинающуюся квадратами полей и покрытую зеленью бесконечных лугов.
Плот внезапно зацепился за подводный камень и начал стремительно поворачиваться, подхваченный течением, на глубину. Раздался крик, умолкла песня, громче и чаще топали ноги, сильней впивались опоры длинных шестов в усталые плечи работающих людей, плескалась вода, скрипел руль, трещала обвязка бревен.
Еще не исчезло далекое эхо песни, еще дрожало в воздухе последнее слово «челны», когда сидящий у шалаша купец сорвался с места и подбежал к рулевому. Замахнулся широко и ударил борющегося с течением человека в лицо, крича яростным хрипящим голосом:
– Собачий сын! Чтоб ты пропал… к чертям рогатым! Вы, негодяи, нищие, подлые, подонки, тюремная падаль! Чтоб вас холера взяла! Чтобы…
Бегал, бросал проклятья, бил, толкал, угрожал, выкрикивал злые, гнилые, похабные слова. Высокий берег повторял все и отражал каждое слово, как мяч; летело это над рекой и падало там, где умерли минуту назад строфы песни о главаре разбойников, Разине, защитнике угнетенного народа.
Река внезапно стала бесцветной, серой и покрытой рябью, как лицо старика; погасло небо, с которого улетели ангелы и архангелы в изумрудных, розовых, голубых, золотистых