.
ни как удовольствие, ни как неудовольствие. Что он вообще состоит из таких чувств движения и связанных с ними ощущений – это мнение, которое мы не должны здесь специально признавать неадекватным. Полноценный интерес присутствует в нашем внимании только тогда, когда эти ощущения удовольствия не только обусловлены содержанием слитых или независимо воспроизводимых объектов, но и вызваны к жизни самим ходом воспроизведения. В конце концов, не всякий интерес, как это не требует дальнейшего изложения, является научным. Скорее, он становится таковым только потому, что свободен от всех практических вторичных соображений, это бескорыстный интерес, посвященный исключительно контексту дела.
Нет необходимости, чтобы внимание, присущее научному наблюдению, стало актом в актуальном смысле, т.е. чтобы его апперцептивная установка произошла произвольно. Именно тогда, когда мы апперцептивно настроены, мы «направляем» наше внимание, чтобы оно оставалось в образе, который стал фатальным для теории внимания, без какого-либо фактического акта воли, т.е. непроизвольно, на вход предмета. Это кажется просто метафизическим предрассудком, вызванным психологически бессознательным расширением воли у Шопенгауэра, если определение природы внимания ищется в воле. Так же непроизвольно, как апперцептивное внимание может пройти через все стадии ожидания в широком смысле, оно продолжает концентрировать наше состояние воспроизведения вокруг предмета, воспринимаемого в наблюдении с его участием. Таким образом, без всякого вмешательства со стороны сложных процессов нашего сознания, которые мы обобщаем под именем воли как кажущуюся простоту, апперцептивный предмет становится центром сиюминутного репродуктивного состояния.
Рассмотренные до сих пор апперцептивные особенности научного наблюдения остаются в рамках, которые мы очертили выше вокруг внимательного восприятия в целом, включая, таким образом, восприятие животных. С другой стороны, то, о чем сейчас пойдет речь, относится к области внимательного восприятия у людей. То, что она также рассматривает это только через жидкие различия, можно ожидать из того, что уже было сказано.
Уже в отношении восприятия животных и детей, которые не могут ни говорить сами, ни даже догадываться о том, что говорят, можно без лишних слов утверждать, что восприятие вовсе не обязательно связано с процессами суждения. Однако предполагается, что суждение состоит в предикативной связи, пропозициональном отношении того, что представлено, то есть того, что воспринимается. Даже внимательное восприятие, как следует из той же ссылки, не связано с суждениями. Тем не менее, следует признать, что даже практические наблюдения человека, владеющего языком, даже те из них, которые лишены смысловой апперцептивной основы, могут содержать ход суждения. При владении языком почти неизбежно, что мы относим наблюдаемое определение предмета, будь то существенная