Откровение. Цикл «Принц Полуночи». Наталья Игнатова
Оболтус, не способный даже самостоятельно прокормиться?
– Пока ещё нет, – буркнул Зверь, почему-то ни на миг не заподозрив Даргуса в способности сдать его родственникам. – В смысле прокормиться уже могу, вы же и научили, а Санкрист ещё не я. Но да.
– Я мог бы сообразить, – Даргус уселся в кресло, покачал головой, – мог бы догадаться. В Ифэренн один-единственный ангел считает, что у него есть семья. Не говоря уже о том, что он на весь Ифэренн – один-единственный ангел. Вы отдаёте себе отчёт в том, что нет никакой настоящей родственной связи между ним и остальными членами семьи или между вами и этим ангелом? Он – не отдаёт, но он ни в коем случае не пример для подражания.
– Он теперь знает, что я здесь.
– Где-то в бесконечном мире. Это ничего не значит, пока он не почует вас снова. А он не почует до тех пор, пока вы не проявите своей сущности.
«Бесконечный» было не просто словом, это было определение, чёткое, ясное и истинное.
– Получается, что мне достаточно оставаться человеком?
– Быть человеком вы ещё не умеете, – отозвался Даргус. – С учётом новых обстоятельств, надеюсь, что и не научитесь. Быть человеком значит в первую очередь принимать ответственность за других. А для вас это верная смерть.
Профессор идеализировал людей, и Зверь даже понимал, как это работает. За не поддающиеся подсчёту, не имеющие названий эпохи своего существования Даргус видел рождение и смерть разнообразнейших разумных видов, встречал множество разнообразнейших разумных созданий, все они были уникальны, все не походили друг на друга, и, хотя профессор не забывал никогда и ничего, если только не хотел забыть, первыми ему на ум приходили самые яркие личности, которых приходилось встречать. Надо думать, эти личности вызывали уважение независимо от того, к каким видам относились.
Когда-то, в былые времена, это были представители уже исчезнувших народов, а сейчас – люди.
Отсюда и идеализм. В той форме, которая подразумевает, что все несоответствующие идеалу организмы должны совершенствоваться в развитии. А лучшим стимулом для совершенствования профессор Даргус полагал… ну, собственно стимул. Палку с колючкой, которой удобно колотить несовершенный организм по спине. На каком-то этапе метод кнута, возможно, предусматривал хотя бы демонстрацию пряника, но Зверь в этом сомневался.
Соответствовать идеалу тем не менее хотелось. С идеалом ангела не сложилось, и это, видимо, семейная проблема, оставалось стремиться к идеальному человеку. Всего-то и надо было для достижения идеала – сдаться родственникам и позволить себя убить.
Зверь вообразил, что скажет Эльрик. Вообразил, что скажет Даргус. Передёрнулся. Он и сам не любил идиотов, но до Князя и профессора ему было ой как далеко.
– Обычно достаточно двоих, – заметил профессор, становясь больше, чем обычно, похожим на грифа, – двух мечей. Два меча без Звёздного были бы идеальным вариантом, но, увы, он есть.
– Я