Великое наследие древних. Отсутствует
часто ненавидит именно тех, кому воздает почести и кто с ненасытимой алчностью и спесью принимает их от недоброхотных даятелей.
«Деметрий», 30
Дело не только в том, что вместо красоты и добра они [безнравственные цари] гонятся за одной лишь роскошью и наслаждениями, но и в том, что даже наслаждаться и роскошествовать по-настоящему они не умеют.
«Деметрий», 52
Я живу в маленьком городке и, чтобы он не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь.
«Демосфен», 2
Один кивок человека, внушающего к себе доверие, весит больше многих и пространных периодов.
«Демосфен», 10
Я ‹…› полагаю свойством ‹…› созданной для государственных дел души ‹…› хранить свое достоинство куда тщательнее, нежели актеры, которые играют царей ‹…› и которых мы видим на театре плачущими или же смеющимися не тогда, когда им хочется, но когда этого требует действие или роль.
«Демосфен», 22
Первыми предатели продают себя самих.
«Демосфен», 31
Учитель гимнастики Гиппомах, по его словам, издали узнавал своих учеников ‹…›, даже если видел только одно – как человек несет с рынка мясо.
«Дион», 1
Законом установлено, что мстить обидчику справедливее, чем наносить обиду первым, но по природе вещей и то и другое – следствие одной и той же слабости.
«Дион», 47
Дети способные легче припоминают услышанное однажды, но у тех, кто воспринимает слова учителя с усилием, с напряжением, память более цепкая: все, что они выучат, словно выжженное огнем, запечатлевается в душе.
«Катон [Младший]», 1
Согласие проще всего найти там, где слабее всего способность сомневаться.
«Катон [Младший]», 1
Его боятся, сынок, еще больше, чем ненавидят. (Сарпедон, наставник Катона Младшего, в ответ на его вопрос, почему никто не убьет диктатора Суллу.)
«Катон [Младший]», 3
Нет ни одного нравственного качества, чья слава и влияние рождали бы больше зависти, нежели справедливость, ибо ей обычно сопутствует и могущество, и огромное доверие у народа. Справедливых не только уважают, как уважают храбрых, не только дивятся и восхищаются ими, как восхищаются мудрыми, но любят их, твердо на них полагаются, верят им, тогда как к храбрым и мудрым питают либо страх, либо недоверие. ‹…› Именно по этой причине и враждовали с Катоном все видные люди Рима.
«Катон [Младший]», 44–45
Клятву, данную врагу, нарушают из страха перед ним, а данную богу – из пренебрежения к нему.
«Лисандр», 8
И в государственной деятельности есть свой круг побед, и когда он завершен, пора кончать. В состязаниях на государственном поприще – ничуть не меньше, чем в гимнасии, – тотчас обнаруживается, если борца покидают молодые силы.
«Лукулл», 38
В речи гораздо более, чем в лице, как думают некоторые, открывается характер человека.
«Марк Катон»,