Заснувшая вода. Милана Тангиева
не начищен до блеска? Наверное, снова все утро верхом на лошади проскакала? – обращаясь к подруге, стыдила Лема. – Смотри, доскачешься, – продолжала она, – ни один парень тебя за муж не возьмет, узнав о твоем невинном увлечении!
– Тише ты, зачем же так кричать? – полушепотом произнесла Пачи, оглядываясь по сторонам и бросая на подругу недовольный взгляд.
– Да ведь нет никого вокруг, и не кричу я вовсе, – обиженно ответила Лема, невольно переходя на шепот вслед за Пачи. – И знаешь что, подруга, иди-ка ты первая к воде, а то и в самом деле кого-нибудь встретим, и твой нечищеный кувшин испортит все впечатление.
Пачи с улыбкой взглянула на Лему:
– Ну чего ты надулась? Да научу я тебя ездить верхом, пусть даже не так быстро, как я думала!
– Можно подумать, мне больше не чем заняться! – ответила Лема, отворачивая голову. – А ты иди, иди, – вновь обернувшись к Пачи, настаивала Лема, – и посмотрим, кто из нас окажется на коне!
Пачи лишь покачала головой:
– Как скажешь, подруга.
Девушка стремительно понеслась к роднику, на ходу размышляя, надолго ли хватит у Лемы терпения, прежде чем она поспешит вслед за ней, как вдруг, заметив мужскую фигуру в нескольких метрах впереди от себя, едва успела остановиться, ухватившись за дерево. У родника, развернувшись боком, опустившись на одно колено, сидел красивый юноша, раскинув полы своей темной черкески5, надетой поверх черной шелковой рубахи с длинными рукавами, отведя за согнутую ногу длинный кинжал, погруженный в серебряные ножны, закрепленный на тонком кожаном пояске. Рукава черкески были закатаны до середины плеч в широкий манжет. Плотное сукно, облегая его мускулистую фигуру, обозначало все ее достоинства. Невысокая серая папаха лежала подле него на траве. Юноша опускал руки к роднику, набирал в них воду и подносил ко рту. Неподалеку стоял его конь и пил воду из реки, в которую впадал родник. Жеребец был под стать своему хозяину. Он вальяжно переставлял свои стройные ноги, вытягивал к воде длинную шею, гладкая, блестящая шерсть лоснилась под солнечными лучами. Утолив жажду, юноша встал в полный рост спиной к реке, расправив широкие плечи. Солнечный свет, упав на металлические крышечки газырей6, расположенных в двух маленьких кармашках с обеих сторон на груди, осветил его лицо. Прямые, черные как смоль волосы мягко ложились на высокий лоб, легко касаясь широких бровей, падали на выступающие скулы, впалые щеки, обозначая четкий, чуть вытянутый овал лица. Прямой нос, красивые губы на гладкой белой коже лица завершали приятный облик. Пачи осторожно разглядывала его, вытянув голову из-за широкого ствола липы, разводя в стороны ее тонкие ветви.
Будто почувствовав чье-то присутствие, юноша вдруг резко посмотрел точно в то место, где стояла Пачи. Она тут же оторвала руки, ветки задрожали, громко шумя растревоженной листвой. Пачи спрятала голову, прижавшись всем телом к дереву, словно хотела прирасти к нему.
– Только бы он меня не заметил! Только бы не заметил! – шептала
Мужская одежда у кавказских горцев: узкий длинный, затянутый в талии кафтан без воротника, с клинообразным вырезом на груди.
Герметически закрываемый цилиндрический пенальчик, резервуар для заранее отмеренного порохового заряда.