УЛЬМ – 43. Александр Леонидович Аввакумов
не нашли. Единственная пока загвоздка, денег в сумочке, нет. Хочу сегодня навестить подругу, вдруг у них что-то с телефоном. Как считаете, подобное возможно или нет?
По лицу Покровского пробежала едва заметная тень, по которой трудно было угадать, обрадовался он этой новости или наоборот огорчился.
– Олег Андреевич, милый мой человек, вы не дадите мне в займы немного денег? Ей Богу, я верну их вам. Куда скажите, туда и вышлю. Вы же живете в Москве и я там живу.
– Да, что вы, Вера! Конечно, помогу вам деньгами. Сколько вам нужно?
– Мне на билет до Минска, там у меня двоюродная сестра живет. Думаю, что она хоть не на даче.
Мужчина улыбнулся.
– Давайте, Вера, договоримся. Пока вы поедите к своей подруге, я вам куплю билет до Минска. Договорились? Вам в какой вагон? Плацкарт, купе?
– Я даже не знаю, как вас отблагодарить, Олег Андреевич. Вы мой ангел-хранитель. Чтобы я делала без вас?
– Придет время, Вера, отблагодарите. Тогда до вечера…
Женщина прошла в свой номер и, забрав из чемодана подарки, поехала к своей подруге. Дорога заняла около часа. Она вышла из трамвая и направилась к стоявшему перед ней дому. Корнилова поднялась на третий этаж и нажала на кнопку звонка. За дверь было тихо. Она уже собиралась уходить, когда открылась соседская дверь, из которой вышла старушка.
– Вы, женщина, к Никитиным? – спросила она Веру. – Их нет. Кем вы им приходитесь?
– Это старая моя подруга. Скажите, они на даче? – спросила Корнилова ее.
– Нет, дочка, – перейдя на шепот, ответила старушка. – Семен Аркадьевича арестовали, как врага народа. Чем он провинился перед государством, сказать не могу. Три дня назад, сотрудники НКВД забрали его, супругу и дочь. Где они сейчас, никто не знает. Так что, я бы на вашем месте, не стала бы звонить и разыскивать их. Время сейчас такое.
Старушка взглянула на Веру и стала спускаться по лестнице. Она еще постояла минуту-другую, а затем направилась за ней вслед.
***
Олег Андреевич быстро собрал свой небольшой вещевой мешок, и крепко завязав узел, посмотрел на родителей, которые, молча, наблюдали за его сборами.
– Благословите меня, матушка, – тихо произнес он. – Я ухожу. Хочу присоединиться к Корнилову, а там, как Бог даст.
Мать заплакала и стала причитать, но ее остановил властный голос мужа.
– Чего заревела, словно, корова, – грубовато произнес он. – Ты правильный сделал выбор, сын. Кто, как не мы должны загнать обратно в стойло этот скот. Ты только посмотри, что они творят? Вешать их нужно, вешать и вешать…
Мать перекрестила сына и снова всхлипнув, ушла в комнату.
– Не подставляй голову пулям, но и не кланяйся каждой. Служи честно, зря не рискуй…
– Хорошо, папа. Я запомню твои слова.
Они обнялись. Олег Андреевич надел фуражку и, подняв воротник шинели, вышел из квартиры. В лицо ударил сильный порыв ветра и в какой-то миг, Покровскому показалось, что природа не желает, чтобы он покидал родной дом. Он поправил фуражку и надвинув ее буквально на глаза, зашагал