.
изменениями в самих людях с культурной и биологической точек зрения.
Сочетание любви и брака – явление совсем недавней истории, и оно нестабильно. В прошлом любовь и прелюбодеяние шли рука об руку, «как лошадь и повозка». Браки «устраивались», а жен покупали или обменивали[4]. Такие браки обычно заключались без любви, но были стабильны. Их основной задачей становилась преемственность семьи и сообщества, а также сохранение прав собственности. Лишь изредка и обычно случайно романтическая любовь вспыхивала к мужу или жене.
Первое изменение в этой схеме произошло в XVI веке, когда европейские ученые заново открыли для себя литературу Древней Греции, где описывалась демократическая система, в которой индивидуум обладал правами – довольно радикальное понятие в мире, где индивида вообще не существовало в отрыве от коллектива. Однако это почти не распространялось на сферу брака до конца XVIII века, когда появилась демократия в Америке и разрушились монархические системы в Англии и Франции. Эти политические изменения принесли с собой идею о том, что человек может сам решать свою судьбу. Права личности стали включать право вступать в брак по своему выбору, тем самым радикально превратив его из социально-политического института в психологический и духовный процесс. Впервые в истории энергия влечения между мужчиной и женщиной была направлена на брак и заключена в его структуре. Эта радикальная идея произвела переворот в институте брака. Хотя цель и процесс изменились, структура осталась прежней: традиционный брак по-прежнему оставался домом для брака романтического. Кроме того, поскольку правами личности пользовались мужчины, но не женщины, по-прежнему отсутствовала основа равенства, необходимая для трансформационного брака.
В новом браке было еще одно осложнение. Одновременно с признанием индивидуальных прав пришла вера в то, что люди по своей природе рациональны, могут делать логичный выбор и полностью несут ответственность за свою судьбу. Но это возвышенное предположение вскоре было опровергнуто открытием Зигмунда Фрейда о том, что под нашей иллюзорной рациональностью скрывается море инстинктов, влияющих на выбор и часто мешающих его конструктивности. Это был настоящий шок. Перед нами оказался новый индивидуум, упивающийся своей свободой от коллектива и своим представлением о себе прежде всего как о рациональном и самостоятельном человеке, которому вдруг сообщили, что большая часть его с трудом завоеванной свободы воли иллюзорна. Человек начал понимать, что выбор, предположительно сделанный на основе логики, на самом деле определяется эмоциями, бессознательными склонностями и императивами. Так было положено начало осмыслению перехода от бесстрастных, стабильных браков к бракам страсти и непостоянства.
Суть в том, что выбор пары, хотя и полностью личный, на самом деле осуществляется какой-то частью личности, находящейся
Во время недавней поездки в Ириан-Джайю я увидел вариант брака по расчету времен каменного века, отголоски этой традиции сохранялись в западных браках до XIX века. Народ дани живет в высокогорьях Ириан-Джайи минимум семь тысяч лет. Жен покупают – а иногда и перепродают – за пять поросят, если только женщины не беременны или не выдающиеся работницы: тогда они стоят дороже. По привлекательности их не оценивают; главные достоинства – сильное тело и плодовитость. Владение супругами как собственностью в том или ином виде существовало тысячи лет. Во многих регионах Европы жен брали с приданым. Все согласованные браки основаны на социальных и экономических факторах, таких как деньги, социальный статус и плодовитость. Любовь значит очень мало или вообще ничего. Ситуация изменилась в большинстве современных обществ, и более всего в тех, которые перешли к демократической политической системе, допускающей свободный выбор личной судьбы, включая выбор супруга.