Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной. Евгений Лукин
Петра Петровича были пугающе глубоки. Дон Жуан словно оборвался в пропасть. Захотелось изогнуться конвульсивно, пытаясь ухватиться за края, остановить падение…
Пётр Петрович поспешно, чтобы не сказать испуганно, отвернулся.
– Да, кстати… – озабоченно молвил он и, в свою очередь подхватив генерала под локоток, увлёк прочь. Встревоженно шушукаясь, оба скрылись в зарослях тальника.
Всё ещё чувствуя предобморочную слабость, дон Жуан потрясённо глядел им вслед. Оставалось лишь гадать, кто же он – этот Пётр Петрович. Должно быть, после смерти такой человек высоко вознесётся, а если уж падёт – то, будьте уверены, на самое дно преисподней. Глаза-то, глаза!.. Полковник сказал: из Москвы… Ох, из Москвы ли?..
Сзади под чьими-то осторожными шагами скрипнул песок. Дон Жуан хотел обернуться, но в следующий миг его крепко схватили за руки, и на лицо плотно упала многослойная марля, пропитанная какой-то дурманящей мерзостью.
Очнувшись, он первым делом изучил застенок. Всюду камень, нигде ни окна, ни отдушины. Единственный выход – железная дверь с глазком. Должно быть, подземелье.
Итак, его опознали… Конечно же, не из какой он не из Москвы, этот Пётр Петрович, а прямиком из-за Ахерона… Мог бы и раньше догадаться!
Да, но, если дон Жуан опознан, зачем его посадили в подземелье? Не проще ли было изъять тело, а самого вернуть во второй круг? Или даже не во второй, а много глубже – за побег и угон ладьи…
Что тут можно предположить? Либо его хотят лишить тела в особо торжественной обстановке, что весьма сомнительно, либо… Либо опять приняли за кого-то другого. Ошибся же тогда чертёнок…
Утешив себя такой надеждой, дон Жуан поднялся с жёсткой койки и ещё раз осмотрел камеру. Отсюда и не убежишь, пожалуй… Ишь как всё законопатили!..
Счёт времени он потерял очень быстро. Освещение не менялось. Приносившие еду тюремщики на вопросы не отвечали. Наверное, прошло уже несколько дней, когда в коридоре послышались возбуждённые голоса, и сердце оборвалось испуганно: это за ним.
Лязгнула, отворяясь, железная дверь, и в камеру вошли двое. В коридоре маячило ошеломлённое рыло охранника.
– А? Застенки! – ликующе вскричал вошедший, помоложе, и простёр руку к дону Жуану. – Самые настоящие застенки! Полюбуйтесь! Держать женщину в подвале, даже обвинения не предъявив! Как вам это понравится?
Тот, что постарше, хмурился и покряхтывал.
– Почему вы знаете, что не предъявив?
– Потому что уверен! – с достоинством отозвался первый и вновь повернулся к дону Жуану. – Скажите, вам было предъявлено какое-либо обвинение?
– Нет, – с удивлением на них глядя, отозвался тот. – Генерал…
– Ге-не-рал? – Тот, что помоложе, запрокинул лицо и расхохотался сатанински. Оборвал смех, осунулся, стал суров. – Недолго ему теперь ходить в генералах. За все свои злоупотребления он ответит перед народом. Хватит! Пора ломать систему!
Глава 12
Под следствием
Дона