Афонские встречи. Павел Троицкий

      Летний солнечный день. С трудом узнаю, когда отправится корабль на Иверон. Настроение какое-то невеселое. Вчерашняя история с о. Антонием несколько огорчила. Пройденная дорога оказалась длинноватой для городского жителя. Утром я выехал на корабле из Уранополиса, сошел на пристани болгарского монастыря Зограф и проделал путь от моря до моря, добравшись до Есфигмена. По дороге зашел в болгарский монастырь, но, к своему огорчению, о. Василия там не застал, он ушел на панагир[7] в Ильинский скит и до сих пор не вернулся. Иеромонах Василий – мой приятель, один из тех, кто подвизается на ниве просвещения болгарского народа. Мои знакомые, бывавшие в Болгарии, с сожалением рассказывали, что сегодня многие болгары истинному Богу предпочитают бога футбола или иных подобных богов. О. Василий из тех, кто пытается изменить ситуацию: он переводит духовные книги на болгарский. Трудно миновать этот тихий монастырь, над которым как бы повис возглас: «Silentium!» Трудно миновать еще и потому, что невозможно не приложиться к чудотворной иконе вмч. Георгия, оставившей на себе след неверия: часть пальца усомнившегося епископа (в книге Павла Рака деликатно сказано – вельможи. Ну, пускай вельможи…).

      Вещей оказалось неожиданно много и, как обычно, почти все ненужные, но это всегда выясняется потом. Так что идти было тяжеловато. От монастыря дорога начинается солидной тропинкой, мощенной камнем, затем становится все более естественной, простой и превращается порой в земляную, порой каменистую лесную дорожку. Иногда по дороге попадаются непонятные знаки, как мне после объяснили – память о языческом прошлом Афона. Недалеко от монастыря – поворот к пещере преподобного Космы. Я ранее сворачивал к ней – там есть чему поучиться христианину. Сегодня – некогда. Каменная пещера, вернее сказать, небольшой каменный сосуд – вот где совершал свои подвиги преподобный. Найдешь ли теперь ему подобных? Чем более мы ослабели: телом или духом? Тропинка перед самым сербским монастырем начинает виться вокруг холма, а до этого она ведет нас по ровному месту через леса, которые иногда напоминают Россию. Афонская природа многолика.

      К вечеру я достиг Есфигмена, и, к моей радости, первый, кого увидел на пристани, был о. Антоний. Это попечитель всех русских, посещающих Зилотский монастырь. Рыжий австралиец, хорошо говорящий по-русски по причине бывшей своей принадлежности к Русской Православной Церкви Заграницей, пришедший к зилотам сразу после разгрома Ильинского скита. «Быть не может! – воскликнул он, увидев меня. – А где Валерий?» И я вынужден был тут же огорчить его, что Валерия-то как раз со мною и нет. Я дарю ему книгу писем о. Амвросия Оптинского, он перелистывает